До конечной

— Прости, не хотела тебя будить, — подойдя к тумбочке, поднимает с неё приготовленную раннее таблетку и стакан воды. — Выпей. Врач приказал проследить, чтобы ты проглотила препарат.

— Я не хочу сидеть на транквилизаторах.

— Януль, стрессовые ситуации, которые случаются в жизни женщины на раннем сроке вынашивания ребенка, могут привести к выкидышу. Они не навредят плоду. Тебе помогут сохранить душевное спокойствие.

— Который час? — приподнимаясь на локтях, всматриваюсь в окно. За ним отчётливо видны окрашенные оранжевым закатным светом ветви и стволы сосен. Так тихо вокруг, словно всем приказали молчать. Даже птицы угомонились.

— Половина восьмого. Как ты себя чувствуешь? Немного успокоилась?

— Чувствую себя заторможенно, — откинув в сторону плед, медленно сажусь на постеле, свешивая ноги на пол.

На второй половине двухспальной кровати катастрофически не хватает присутствия любимого мужчины.

— Это из-за снотворного, — Лера подносит к моему рту таблетку. Послушно глотаю, запивая водой. — Тебе нужно беречь силы, Яна. Думай о ребёнке. Береги его. Женька обязательно вспомнит вас. Наберись терпения, дорогая. Главное, он жив. Остальное наладится.

— Валентин ещё не приезжал за тобой? — интересуюсь, поднимаясь с кровати. — Он обещал поделиться новостями.

— Они едут домой, — неожиданное заявление подруги заставляет напрячься и устремить на неё растерянный взгляд. — Скоро будут здесь все.

— Все? — приподняв удивлённо бровь, выравниваюсь и поправляю на себе пижаму.

— Родители Евгения и…

Лера замолкает, как-то странно меня оценивая. На лице эмоции меняются одна за другой.

— Лер? — выжидающе пялюсь на подругу, чувствуя взволнованное трепыхание сердца в груди.

— Этот ненормальный псих решил лечиться дома! — выпаливает, краснея от злости. — Представляешь?!

— К-кто? — запинаясь, сглатываю слюну. — Женя???

Кажется, мои глаза сейчас округлились, подобно блюдцам, и светятся, как самое яркое северное сияние. Душа взрывается фейерверками эмоций. В сердце, в отличие от ворвавшегося вихрем счастья, потихонечку закрадывается страх.

— А кто у нас ещё больной, кроме него? — подытоживает Лера. — …Причём на всю голову… блин… — добавляет и залпом допивает оставшуюся в стакане воду.

— Его же только из реанимации в палату перевели? — шокирована новостью, моргаю. Пальцы без остановки теребят край маечки.

— Решил, что некогда ему валяться на больничной койке. Видите ли, дел у мужика невпроворот. Только очнулся, млин, и давай кипишь наводить.

— А мне что делать? — на нервах, бросаюсь к комоду. Глаза впиваются в отражение сонной девушки с копной не расчесанных волос на голове. — Он же нас с Тимкой не помнит. Вообще. Как мы будем уживаться в одной спальне, если Женя на меня наорал за то, что я его поцеловала?

Пытаюсь привести себя в порядок, хаотично приглаживая торчащие пряди на макушке. Сердце уже не стучит в груди, оно барабанит в горле.

— Ему нужно вспоминать, — разговором напоминает о себе Валерия. — Может быть он прав. Можно нанять медсестру. Она будет за ним присматривать в первое время. В конце концов у него кроме сотрясения, вывиха и трещины больше ничего нет. И слава Богу!

— А этого разве мало? — вспоминаю, как он стонал от боли, и хочется заплакать из жалости.

— Спросишь у него. Если заслужит, добавим, — Валерия пытается шутить. — Ян… Месяц-полтора и будет как новенький. Не переживай ты так. Помни, тебе нельзя!

* * *

Оборачиваюсь к подруге, вспоминая реакцию Евгения на меня. По телу тут же пробегают стаи холодных мурашек, и я начинаю паниковать. Так неожиданно, что сама в это не до конца верю. Боже, прошли всего сутки, а я снова его потеряла. Кажется, что даже вселенная настроена против нас. Что я буду делать, если Женя в очередной раз меня оттолкнёт? Ведь на первом месте у него снова жена. Он волнуется за неё. Как бы грустно это не звучало, но это факт. Своим присутствием я только усугублю ситуацию, постоянно буду его нервировать. Может не стоит торопить события? Какое-то время поживём отдельно друг от друга, а там видно будет.

— Я, пожалуй, к себе уеду. Тиму эти нервы ни к чему. И мне тоже. Я до сих пор не дождалась от него звонка. Мог бы хотя бы извиниться! Или потеря памяти даёт ему право грубить?

— Знаешь, Яна, я тебя прекрасно понимаю, но это же не выход — бежать! — подруга принимается нервно складывать плед. — Я тоже на него зла. Не помнит он. А слов Валентина для него не достаточно? Он ведь ему всё по полочкам разложил. Может соблазнишь этого паршивца, затем на недельку уедешь с Тимохой отдохнуть куда-нибудь? Пусть сидит тут и мучается! Уверена, чувства всплывут, как только соскучится по вам. Они заблокированы. Но они есть! Нужно надавить на правильную точку, и он вспомнит.

— Лера, я не стану этого делать, — растерянно обнимаю себя за плечи, согреваюсь немного, пересиливая дрожь в озябшем теле.

— Ну и зря. Мне, между прочим, тоже волноваться нельзя, — бросает плед на кресло и устало садится сверху. — Всех помнит, кроме тебя и сына. Вот что за амнезия такая?

— Он бы не стал притворяться, — говорю я то, что чувствую.