До ее встречи со мной

Это было последнее воскресенье месяца; как обычно, Элис проскользнула в дом под локтем Барбары, а та вручила Грэму конверт. В нем содержался список дополнительных затрат за месяц, которые, по ее мнению, он должен был компенсировать. Иногда там был счет за какое-нибудь явное баловство, которое Барбара считала необходимым для Элис, чтобы залечить рану неизвестной локализации, нанесенную ей уходом Грэма. На такое требование сказать было нечего, и он, скривившись, выписывал чек.

Грэм сунул конверт в карман, не говоря ни слова. Обычно ответом служил другой конверт, который она так же молча принимала в следующее воскресенье. Задать вопросы можно было в четверг вечером, когда ему дозволялось поговорить с Элис минут пять-десять, в зависимости от настроения ее матери.

– Понравился фильм? – как ни в чем не бывало спросила Барбара.

Она выглядела опрятно и мило, густые темные локоны были свежевымыты. Это был вариант «собираюсь-хорошо-провести-время-и-пошел-ты-на-фиг», в отличие от варианта «падаю-с-ног-одна-с-ребенком-и-пошел-ты-нафиг». Грэм чувствовал одинаковое безразличие к обоим образам. В своем самодовольстве он даже не задавался вопросом, почему вообще когда-то ее любил. Эти темные волосы нечеловечески совершенного цвета, это круглое, непримечательное лицо, эти обвиняющие глаза.

– Не смогли на него попасть, – сказал он таким же ровным тоном. – Это такой кинотеатр, с тремя залами, и, видимо, ее одноклассники скупили все билеты до нас.

– И куда же вы пошли?

– Ну, мы решили, раз уж мы там, надо что-то посмотреть, и пошли на «Джеймса Бонда».

– Это еще зачем?! – Ее тон был резче, чем он ожидал. – Из-за тебя у нее будут кошмары! Ей-богу, Грэм.

– Ну, она слишком разумна для этого.

– Ну что ж, пеняй на себя. На себя!

– Э… хорошо. Поговорим в четверг.

Он отступил от порога, будто изгнанный продавец щеток.

В последнее время с Барбарой особенно не пошутишь. Конечно, она узнает, что они были не на «Джеймсе Бонде», – Элис продержится некоторое время, а потом расколется, в своей серьезной манере, но к тому времени Барбара уже не сможет воспринять это как мелкую месть. Почему она всегда это делает? Почему он всегда так паршиво себя чувствует, уезжая отсюда? Ну и ладно, подумал он. Ну и ладно.

– Хорошо пообщались?

– Неплохо.

– Дорого обошлось?

Энн не имела в виду непосредственные траты на вылазку с Элис, она говорила о косвенных, которые он получал в запечатанном конверте. И о других косвенных тратах тоже, вероятно.

– Еще не смотрел.

Грэм бросил ежемесячные расчеты на журнальный столик. Он всегда был угнетен, когда возвращался из неудачной части своей жизни в текущую, и считал, что это неизбежно. И он всегда недооценивал талант Барбары обращаться с ним как с мальчиком на посылках: в конверте вполне могла оказаться подписанная ею карточка бойскаута, а его бывшая жена могла прямо сейчас вешать на дверь бумажку с надписью: «Работа выполнена!»[10]

Он прошел на кухню, где Энн уже наливала разбавленный пополам джин с тоником, его обычное лекарство в этот день недели.

– Чуть не поймал тебя, можно сказать, in flagrante[11], – произнес он с улыбкой.

– А?

– Застал тебя сегодня с другим in flagrante, – пояснил он.

– С которым из них? – Она все еще не вполне поняла шутку.

– С макаронником. Тонкие усики, бархатная куртка, трубка, бокал шампанского в руке.

– А, этот. – Она все еще не понимала. – Энрико или Антонио? У них у обоих усики, и они непрерывно пьют шампанское.

– Риккардо.

– О, Риккардо.

Ну давай же, Грэм, объяснись, подумала она. Не заставляй меня нервничать.

– Риккардо Девлин.

– Девлин… Господи, Дик Девлин. Ты что, посмотрел «На седьмом небе»? Ужас, правда? И я там ужасная.

– Просто неудачный кастинг. И сценарий явно писал не Фолкнер.

– Я там сижу в кровати в дурацких черных очках и говорю: «Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал» – или что-то такое. Звездная роль.

– Это было бы еще ничего. Нет, ты говоришь: «Мне не нужна газетная шумиха».

– Что ж, чего не было, того не было. И поделом. Меня еще и наказали за то, что я «распущенная».

– Ммм…

– А ты-то зачем это смотрел? Я думала, ты идешь на какой-то фильм, в котором снимали школу Элис.

– Я тоже так думал. Сомневаюсь, что такой фильм существует в природе. Думаю, Барбара решила пошутить.

Вот же сука.

– Вот же сука.

– Да ладно, солнышко.

– Нет, правда, какая сука. Ты видишь дочь три часа в неделю, и она их использует, чтобы меня уесть.

– Да вряд ли она об этом думала. – Тут он покривил душой.

– А о чем же еще? Она хотела, чтобы ты увидел, как я плохо играю, и чтобы тебе было неловко перед Элис. Сам знаешь, как легко дети поддаются влиянию. Теперь Элис будет представлять меня этакой экранной шлюхой.

– Она слишком разумная для этого.

– В ее возрасте? Вряд ли. Именно так я выгляжу в этом фильме, и именно так она будет меня представлять. Папа ушел и женился на потаскушке, скажет она завтра в школе своим подругам. Ваши папы живут с вашими мамами, а мой папа бросил маму и женился на потаскушке. Я ее видела в воскресенье. Типичная потаскушка.

Энн изобразила девичий ужас.