Дно разума

– Мало ли… Но, допустим, все так и было, как он говорит. Что это за колдуны такие? Сектанты? Почему так и не сказать? Сектанты здесь водились, это точно. Но их никто не расстреливал. Тем более в глубокой тайне. Для чего? Может, масоны? И такие, наверное, имелись. Хотя про них я тоже ничего не знаю. Но и их зачем расстреливать? Потом дети… А этих-то за что?! Если подобное имело место, значит, они представляли некую реальную угрозу. Знаешь, как во время эпидемии… Там тоже не считаются с жертвами. Но колдуны?.. Не понимаю! Послушай, Серёнька, у меня есть определенные связи, определенные знакомства… Меня и самого заинтересовала эта история. Весьма! Короче, я постараюсь навести справки, а потом тебе сообщу. Устраивает?

10

Когда гражданин, представившийся профессором Севастьяновым, покинул общежитие, Скок снова улегся на кровать и задумался.

Монету ему подавай! А кто он такой на самом деле? Мент! В этом нет никакого сомнения. Иначе с какой бы стати он приперся сюда. Ведь знает и про Дохлого, и про то, что в его квартире произошло. Профессор! Видали мы таких профессоров! Какую для него ценность представляет эта монета? Да никакой! Дырявая… Пусть даже серебряная. И что из того? Ничего. Объяснить визит этого типа очень просто. Ментовка ищет крайнего. Кто такой этот Баня? Да никто. Шестерка. А им нужен в качестве «паровоза» кто-нибудь посолиднее. Баня замочил блатного. Почему? Как такое может быть? Добычу не смогли поделить? Туфта! За преступлением стоял кто-то еще. И этот третий?.. Ну конечно же, он – Скок! По команде Скока Баня и замочил этого блатного. Зачем? Возможно, меж ними имелись какие-то разборки в лагере или на пересылке. А может, залетный захотел центровать в Соцгороде, а он, Скок, за неимением других сам претендует на эту роль? Словом, найти причины несложно. Но у ментов нет никаких доказательств, за исключением пропавшей монеты.

Однако это всего лишь домыслы. Зачем ментам столь хитрый подход? Может, этот мужик – действительно профессор и никакого отношения к ментуре не имеет? И монета интересует его как таковая. Но что в ней такого уж интересного?

Скок достал ключи и потряс ими в воздухе.

Ну серебряная… Ну старая… Ну с непонятными надписями… Может, в них и дело? Хорошо бы узнать, что на ней такого написано? А действительно, если попробовать? Библиотека рядом. Сегодня он «с ночи». Завтра – выходной. Делать все равно нечего. Правда, поздновато. Уже шесть часов. Но библиотека, кажется, работает до восьми.

Скок поднялся с кровати, обулся, закрыл дверь и пошел в библиотеку. Она, кстати, находилась напротив того места, на котором погиб Фофан.

Он подошел к высоким фигурным дверям с массивными ручками и потянул за одну из них. Дверь медленно растворилась, и Скок, преодолев несколько лесенок, попал в просторный вестибюль, в котором имелись три двери: направо, налево и прямо. Дверь направо была стеклянной, и сквозь нее были видны столы, на которых стояли массивные настольные лампы под стеклянными зелеными абажурами. За некоторыми столами сидели склонившиеся над книгами граждане. Пахло старой бумагой, мастикой для натирания полов и пылью.

Скок отродясь не бывал в библиотеках. Однако безо всякой робости он толкнул правую дверь, очутился в зале со столами и огляделся. Обстановка соответствовала его представлению о подобных заведениях. Вдоль стен стояли книжные шкафы темного дерева, в которых высились ряды солидных томов с корешками благородных оттенков. Шкафы венчали мраморные, как показалось Скоку, бюсты каких-то не то философов, не то ученых, рожи которых были ему абсолютно незнакомы. Кроме читающих граждан, не обративших на него ни малейшего внимания, в зале больше никого не было видно.

Скок присел рядом с молоденькой девицей с прыщавым лицом, шепотом попросил у нее карандаш и листок бумаги, достал монету и, сжав губы в приступе старательности, стал тщательно перерисовывать надписи с нее. Не успел он закончить работу, как его кто-то осторожно тронул за плечо. Скок поднял глаза. Перед ним стояло существо женского пола неопределенного возраста и улыбалось с сахарной приторностью.

– Что вы хотели, молодой человек? – услышал наш герой.

– Есть тут у вас кто-нибудь, знающий иностранные языки? – довольно громко поинтересовался Скок.

– А какой язык вас интересует? – спросила сахарная дама.

– Вот этот, – сообщил Скок и протянул сахарной бумагу со своими каракулями.

Дама некоторое время, беззвучно шевеля губами, читала надписи, потом произнесла:

– Кажется, латинский. Сейчас попробуем вам помочь.