Дни и ночи

— Смею надеяться, вы не очень рассердитесь на меня и не усмотрите в моих словах бесстыдства. Коль уж я позволяю себе такую вольность, то только потому, что хочу убедить вас в моей порядочности и, что самое главное, в значимости тайны, которую я ношу в себе. Вы меня понимаете?

Она застыла в молчаливом ожидании.

— Там, — тихо произнес он, указав на нижнюю часть ее живота, — в том месте у вас есть шрам. Небольшой, горизонтальный. Он почти незаметен, но он есть.

Дора резко подалась назад, прикрыв рот ладонями.

— Как… — заикаясь выговорила она, — откуда?.. Он сразу сообразил, что умирать еще рано.

Она настаивала, испуганная и шокированная:

— Откуда вам это известно?!

— Это не то, что вы думаете. О нет! Мое единственное желание — все вам объяснить. Рассказать, почему я вас искал повсюду, как вы неотступно следовали за мной днем и ночью, как проникли в мою кровь, как я дышал только вашим дыханием. Рассказать, почему я бросил все: родных, богатство, родину. Почему вы стали смыслом моей жизни, и теперь все, что не связано с вами, лишено смысла, сама жизнь моя стала бессмыслицей.

Она смогла лишь проговорить:

— Мой шрам… Но откуда?.. — Это был не вопрос, а скорее мысль вслух.

— Один час. Ничего более. Умоляю вас.

— Но когда? Каждая минута у меня на счету. Вы когда-нибудь работали на раскопках?

— Нет. Но полагаю, с наступлением темноты можно прерваться. — Он предложил: — Сегодня вечером.

— Вечером?

— Не важно где. — Голос Рикардо срывался. — Умоляю вас… Не заставляйте меня унижаться…

Поверила ли она? Была ли взволнована и потрясена появлением этого до крайней степени расстроенного человека? Она уступила.

— Будь по-вашему! Сегодня вечером. В двух километрах отсюда, на побережье, есть деревушка Матала. Там вы найдете таверну. Она единственная. В ней мы обычно ужинаем. В семь часов.

— В семь часов.

Жестом он попрощался и удалился.

Дора не спускала с него глаз. Она подождала, пока он скроется за стеной, и тогда бегло провела рукой по низу живота, по месту, где скрывался шрам.

26

Сумерки опускались на море. Скоро станет совсем темно.

— Который час? — спросил Влазаки. Рикардо даже не нужно было смотреть на часы.

— Пятнадцать минут седьмого.

На террасе таверны не было ни души. Внизу рыбаки собирались выйти в открытое море. Художник предложил Рикардо сигарету.

— Нет, благодарю, — отказался тот. — В последние дни я и так слишком много курил.

У аргентинца было озабоченное, серьезное лицо, но казалось, он вполне владел собой.

— Восхищаюсь я вами, — доверительно сказал Александр. — Все, что вы делаете, достойно уважения.

— Неужели?

— Все мы видим сны. Но многие ли превращают сны в явь?

— Но многие ли жили, как я? Флора — вы теперь знаете, о ком я говорю, — Флора мне сказала однажды, что я родился под счастливой звездой. Она была права. Мне здорово везло, правда. Никогда я не набрался бы сил, чтобы двигаться вперед, если бы не встретил нескольких людей. — Он перечислил: — Янпа, Горацио, Толедано, Паскуаль, Флора, Майзани и даже вы. Я не открою ничего нового, сказав, что некоторые встречи заставляют перестраиваться гораздо быстрее, чем тысяча разговоров. Повторяю: мне здорово везло.

— Очень великодушно с вашей стороны причислить к этим достойным людям и меня, но, право, не понимаю, чем я мог способствовать развитию событий.

Помолчав, Александр спросил:

— Вы верите, что она придет?

— Я хочу в это верить.

— В конце концов, эта Дора могла принять вас за безумца.

— Не исключено, но я даже думать об этом не хочу.

— Почему, черт побери?

— Понятия не имею почему. — Рикардо произнес это с оттенком отчаяния и тут же продолжил: — Может, потому, что я убедил себя: она тоже обо всем знает.

Художник недоверчиво покосился на него. Рикардо уточнил:

— Не сознательно, не отдавая себе отчета. Ее реальное «я» должно видеть меня таким: безумец, ясновидящий. Тем не менее ее скрытая сущность, спрятанная в глубине души, — та, которой три тысячи лет, — чувствует истину. — Он сделал паузу, потом спросил: — Не думаете ли вы, что можно носить в себе отпечатки другой жизни и не дать им заявить о себе?

Художник скептически поморщился:

— Если перевоплощение и существует — а ваша история тому доказательство, — то у большинства людей, а вернее, почти у всех нет воспоминаний об их прошлой жизни. А чем Дора отличается от других? Допустим, она действительно является женщиной из ваших снов, но я не понимаю, почему она должна знать то, что недоступно простым смертным.

— Что вам ответить? Вы, вероятно, правы. Однако…

— Да?

— Возможно, мое присутствие, мои слова помогут ей что-то вспомнить. Ну а если этого не произойдет сразу, хочется верить, что подсознание сделает это за нее. — Рикардо вздохнул: — В любом случае, мой друг, вы понимаете, другого выхода у меня нет. Я могу только надеяться.

Художник одобрительно кивнул:

— От всего сердца желаю вам успеха. А сейчас я должен вас покинуть — умираю от усталости. Завтра с рассветом я уезжаю. Хорошо еще, что для нас нашлись комнаты в гостинице при таверне. Никогда я так сильно не хотел лечь в кровать.

— Возница сдержит свое слово? Вы уверены, что он не смоется?