Дни и ночи

— А ты, я думаю, влюблен, дружище. В глазах музыканта зажегся огонек.

— А ты, ты умеешь читать в сердцах. — Он поднял руку навстречу руке Рикардо, который не сразу понял смысл этого жеста. — Теперь мы друзья! Таков обычай.

Две ладони столкнулись с глухим звуком.

21

Тира выпрыгнула из моря, как огромная раненая птица. Под небом, очищенным от облаков, на неровном прибрежном утесе с красно-черными прожилками, подремывали домики, побеленные известью, с окрашенными в голубой цвет крышами. На самой высокой горе стояли развалины монастыря со строгими стенами — без сомнения, остатки крепости. По мере приближения кайка к причалу море приобретало необычные цвета — от сероватого, почти мрачного местами, до бирюзового — тоже местами. Стало быть, именно здесь, под водным надгробным камнем, другой Вакаресса, тот, из далекого прошлого, должен был жить когда-то. Не в этом ли величественном месте его душа покинула тело? Не здесь ли они с Саррой, слившись друг с другом в последнем объятии, были застигнуты взрывом? Сарра. У него сосало под ложечкой каждый раз, когда он мысленно произносил ее имя. Была какая-то невыразимая боль, боль от нехватки чего-то, от одиночества, боль непереносимая, но принимаемая с благодарностью.

Рикардо нагнулся над поручнями, чтобы получше рассмотреть эту морскую могилу, он словно искал в ней некий знак, нечто, способное напомнить о прошлом. На его лице появилось странное выражение: он смотрел на место своего погребения.

У Вакарессы закружилась голова — когда он сошел на пристань, пришлось даже ухватиться за перила, чтобы не упасть. Его душило сильное волнение.

Было уже пять часов. Вечерело. В первую очередь надо было до темноты разыскать дом Влазаки. По красноватому склону утеса вилась тропинка. Она казалась бесконечной, уходящей в небо. Хорошо, что Рикардо был легко одет (рубашка без рукавов, брюки из тонкой ткани, сандалии) и оставил у консьержа чемодан. В его маленьком чемоданчике было только самое необходимое.

Подъем оказался труднее, чем он думал. Тысяча и один зигзаг, угрожающе нависшие глыбы, и все это под неуступчивым солнцем. Через три четверти часа, после скольжений и падений на осыпающихся камнях, исцарапав в зарослях чертополоха руки, сбив локти и лодыжки, он, побледневший, на последнем издыхании, достиг вершины.

Отсюда просматривался рейд. Над Кальдерой застыл султан дыма, словно напоминая о давнем неистовстве, заставившем дрожать небо. Несмотря на жару, Рикардо прошиб холодный пот, зазнобило, горло сжалось, словно в предчувствии нежданной беды.

Только войдя в деревню, он обнаружил, что Тира представляла собой затейливое переплетение улочек, дворов, лестниц и террас. Какой-то сутуловатый старик шел ему навстречу. У него было необычное лицо с черными усами, ухоженными, с завитыми кончиками. Рикардо остановил его:

— Влазаки. Александр Влазаки?

Мужчина, похоже, ничего не понял. Рикардо повторил, добавив слово «спити», что на греческом означает «дом». Незнакомец произнес что-то — Рикардо ни слова не разобрал, но по жестам мужчины догадался, что надо свернуть налево, на следующую улицу. Он поблагодарил и зашагал в указанном направлении. Ему и оглядываться не нужно было, и так чувствовалось, что человек с подозрением смотрел ему вслед. Через несколько минут Вакаресса вышел на маленькую тенистую площадь, заставленную столиками и плетеными стульями. Но Влазаки не мог жить при таверне. Либо он заблудился, либо усач направил его не туда, куда следовало. За столиками сидели мужчины, переговариваясь и перебирая четки. Двое играли в триктрак, с азартом подбрасывая кости и энергично передвигая шашки.

Появление Рикардо вызвало некоторое замешательство. Разговоры смолкли, все глаза устремились на него.

Чувствуя себя неловко, он справился:

— Александр Влазаки? Спити?

Все молчали, но тут кто-то крикнул:

— Элени!

Тотчас на пороге таверны появилась пухленькая женщина во всем черном. Последовал обмен любезностями, после чего она исчезла так же быстро, как и появилась.

Не зная, что делать, Рикардо застыл в ожидании, стараясь не опускать глаз под впившимися в него взглядами.

Несколько минут спустя женщина в черном сделала ему знак войти. Внутри сидел, развалившись в кресле и положив ноги на стол, мужчина с черными небритыми щеками — без сомнения, хозяин таверны. Он ободряюще махнул Рикардо рукой.

— Проходите… Не бойтесь, я не кусаюсь, — произнес он на смеси английского и греческого. — Вы ищете дом Влазаки? Точно?

Рикардо подтвердил.

Трактирщик встал, взял его за руку и без лишних слов повел за собой. Они пересекли площадь, свернули направо и остановились у входа в переулочек, оканчивающийся тупиком. В нескольких шагах виднелась дверь, выкрашенная в голубой цвет, с небольшой четырехугольной решеткой со сжатыми квадратиками, на которой висело металлическое кольцо. Трактирщик решительно стукнул им три раза, крикнув:

— Алексис! К тебе гость!

Прошло немного времени, дверь приоткрылась. Показалось встревоженное лицо.

— Ты кому-то нужен, — заявил трактирщик. Он улыбнулся Рикардо и повернул к таверне.

— Добрый день. Вы месье Влазаки?