Дневник восьмиклассника

— Ответственный работник горисполкома.

— Ага. Это многое объясняет.

— Ну тогда предлагаю дальнейшие вопросы по публикации статьи задавать ему. Я дал Корчагину достаточные полномочия, как принято говорить в таких случаях, чтоб он мог… Ну там рассказать, показать, дать самой попробовать, если решитесь. У нас есть уже несколько пар роликов, подходящих для девушек.

— Нет уж, спасибо!

— На обычных коньках не катаетесь?

— Катаюсь, но не в командировках. У вас тут ближайшая гостиница далеко?

— Далековато, я бы сказал. В соседнем городе. Так что, если захотите задержаться, придётся что-то придумывать.

— Вот теперь точно не захочу! Так что не будем терять время, где ваш самородок скрывается, я знаю. Вы до какого времени в школе?

— Не волнуйтесь, Елена, пока вы не попрощаетесь с нами, домой не уйду.

Все еще 28 октября 1981 года

«Сижу такой в кабинете, от нечего делать 'Войну и мир» Сами-знаете-кого перечитываю. И тут заходит корреспондентка, которая Дуплий. Отдуплилась уже значит. Быстро её шеф на место поставил, это я по лицу сужу. Всё-таки его опыт плюс моё напутственное слово — страшный коктейль.

— Что читаешь? — Ого, она решила общий язык найти со мной. Ладно, помогу, не буду добивать, как-то не по-джентльменски получится. Опять же сам на контакт шел, а теперь быковать?

— Да вот, решил перечитать на досуге. Классика отечественной литературы. — Демонстрирую Елене обложку.

— Не рановато ли перечитывать? Для начала надо хотя бы один раз прочесть. Скажи лучше, к сочинению готовишься. Отличник, сразу видно.

— Не, я не по этой части, не по оценкам. Мне творческий процесс милее аттестата.

— Забавно. А что, за творчество хороших оценок не ставят?

— Самые высокие оценки в школе выставляют за хорошее усвоение материала, а не за генерирование собственных мыслей. Типа, заучивай чужое, своё потом сочинять будешь. Когда у нас против тебя методов не останется.

— Да ты фантазер! Фантазёр и романтик. Когда это такое будет, чтоб у общества против одиночки методов не нашлось?

— Один-один. Творец чаще всего зависим от социума. Особенно тот, который работает со словом. — Чего вдруг меня на философию потянуло? Или это тётенька ко мне под шкуру забраться решила? Тогда она молодец, умная. Только мне сейчас важнее не с умным человеком пообщаться, а свой проект от чужих загребущих лапок отстоять. Школе, может, и не так важно, кто будет автором статьи, а мне… Хотя и для школы в плюс, если её ученик окажется достойным публикации в центральной прессе.

— Возвращаемся к нашим баранам. Ты же понимаешь, что в том виде, в котором статья сейчас, она не может быть опубликована?

— Не вижу. Не хватает знания существующих в редакции установок.

— А прочие знания у тебя, значит, есть? Ты хоть немного знаком с принципами вёрстки?

— Конечно! Я ж в девяностые начинал в газете работать, когда кроме бумажных, никаких иных носителей текстовой информации не существовало.

— Это что за бред сейчас был?

— Ретроспектива. Описываю свои планы на творческий путь в журналистике с точки зрения далекого будущего. Лет через сорок-пятьдесят. Думаю, тогда бумажные газеты уже отомрут. Ну или почти отомрут. — Почему я начал откровенничать? Да сам не знаю.

— Детсад какой-то! Корчагин, я серьёзно тебя спрашивала.

— Первые две полосы отойдут под мусор и официоз. Да их и не читает никто практически. Четвертая под развлекалочку для тех, кто кроме последней страницы ничего не смотрит. А тут у нас вроде и молодежи интересно, и какая-то политико-воспитательная подоплека имеется. Значит на третью страницу ловчее всего поставить статейку мою. — Голосом я подчеркнул принадлежность материала. — Для подвала тема крупновата, еще и фотография просится… Тогда стояком в четыре колонки на третьей полосе. Во всю страницу минус подвал. Так?

— Возможно, возможно. — Голос Дуплий стал задумчивым. Это где же в вашем городе такие знания школьникам преподают?

— Да как-то случайно попалась в руки книжка «Журналистика и литература» МГУшного издательства, а читать в деревне нечего было больше. Вот и зачитался слегка. Ну а потом кое-что уже целенаправленно листал.

Я выдал сформированную заранее версию, поскольку заранее предполагал, что сейчас или потом, но без допросов не обойдется. Человек боится того, чего не понимает, а от страха может наделать глупостей. Нет, иногда запугать персонажа полезно, но мы этот этап в общении с Еленой уже прошли.

— Михаил, а почему бы тебе не сказать правду. Так мол и так, отец пихает меня всеми силами в МГУ на факультет журналистики, ради этого готов смести любые преграды как он, так и ты, карьерист мелкий.

— Елена, сказать можно что угодно. Воздух куда пластичнее бумаги, он без усилий донесёт до адресата любые колебания. Если вам такая версия кажется удобнее, давайте примем её как рабочую. Дело же не только во мне, дело не только моё — вся школа загорелась этой забавой.

— То есть для тебя это просто забава?

— А что ж еще? Я не рвусь в спортсмены, я не считаю, что мы совершили какое-то открытие или что-то там изобрели.