Дневник смерти. Фортуна

…сон, который в одночасье забросил ее в самые глубокие недра сознания. Она очутилась посреди полыхающего лагеря, в порванной, наполовину сгоревшей одежде, с растрепанными волосами и ожогами по всему телу. Девочка металась от домика к домику, искала знакомых, но все они были мертвы. И только один Никита лежал на земле без сознания, раскинув руки в разные стороны. Яна бросилась к нему, попыталась пощупать пульс, но руки дрожали. Слезы потекли по щекам, капая прямо на лицо мальчика. Она не знала, что случилось, не понимала, не помнила. Тремор усилился, она попыталась приложить ухо к груди Никиты, услышать пульс. Однако треск, завывание ветра, шум пожара – все это мешало. Ее взгляд устремился в сторону сарая. В проеме стояла фигура – высокая, зловещая, неподвижная. Яна хотела закричать, но порывом ветра в лицо принесло дым, который она резко вдохнула и закашлялась. На землю закапала кровь, боль пронзила грудную клетку, горло сжалось. Фигура не шевелилась и смотрела на нее, не отводя черного, словно пропасть, взгляда…

Новикова вздрогнула и распахнула глаза. Наручные детские часы показывали одиннадцать вечера. Странно, что никто не заметил ее отсутствия и не пошел искать. Хотя… Разве странно?

Внутри вновь образовался сгусток дыма, сжимая все и мешая дышать. Ноги онемели, однако Яна все же встала. Даже против своей воли. Ступни жгло огнем похлеще, чем во сне, но девочка направилась в сторону сарая, двигаясь очень и очень медленно. Каждый шаг давался ей с болью, внутренними криками и слезами, но внешне Яна оставалась спокойной. Пламя, что проникло в нее, дым, что завладел ее сознанием, зло, что затуманило разум, – все это вело ее к ветхой постройке.

Со стороны домиков шли ребята: Серый, Тимур, Костя и Нина. Последняя выглядела недовольной и даже напуганной. В глазах страх и сомнение, но Яна приветливо улыбнулась всем, прижимая к груди сверток.

– Заходите. Будет весело…

Ник

На губах до сих пор остался вкус поцелуя. Никита лежал на больничной койке и смотрел в потолок, улыбаясь. И почему для него этот поцелуй был так важен? Погрузившись в воспоминания, парень нашел ответ. В тринадцать лет, когда он выглядел точно так же, как и сейчас, девочки обходили его стороной. Хилый, нескладный, с россыпью красно-белых бугорков по лицу и спине и с меняющимся голосом, Никита не вызывал притяжения противоположного пола. Девочкам нравились такие, как Серый, ради подобных они были готовы на все. Только с возрастом Ник научился общаться с девушками и стоять за себя. К двадцати годам прыщи стали отступать, а под кожей наконец проявились мышцы. Здесь же, в своем не самом лучшем обличье, Никита смог заинтересовать самую красивую девчонку отряда, чему был несказанно рад. Но самая красивая девчонка быстренько убежала, едва заприметив за окном Яну. Да и сама Яна исчезла из поля зрения так же быстро, как и появилась.

Время шло к обеду. Настенные часы показывали полдень, а солнце стало нещадно палить. Никаких признаков дождя. Никаких признаков грозы. Возможно, Ник ошибся, предположив, что все должно быть в точности, как вчера. Погода всегда непредсказуема, разве можно ожидать от нее регулярности? С трудом перевернувшись на бок, Никита закрыл глаза. Ему так и не удалось выспаться, а этот день казался бесконечным. Но отдохнуть у Никиты снова не получилось. Едва его начало затягивать в царство Морфея, как дверь в комнату отворилась.

– Новинкин, – услышал Ник знакомый голос. – Вставай. Пора обедать.

Василиса Сергеевна стояла в дверном проеме, сложив руки на груди. Она быстро скользнула взглядом по юношескому телу, скривив лицо, словно от боли, затем спросила:

– Живой?

Ник кивнул в ответ и начал натягивать одежду. Каждое движение отзывалось болью.

– Ты всегда так много проблем создаешь? – спросила вожатая по пути в столовую.

– Не замечал за собой раньше, – пожал плечами Ник, – на работе хвалят. – Он замялся. – Хотя мать бы с вами согласилась.

– На работе? – вскинула брови вожатая.