Дневникъ паломника

— Я могу развести такую же рацею, не узжая изъ Англіи, — сказалъ онъ. — Вотъ, слушайте-ка:

— Я сосалъ мой четырехпенсовый мунштукъ на пескахъ Флитъ-Стрита, и попыхивалъ моей двухпенсовой маниллой въ раззолоченныхъ залахъ Критеріона, я тянулъ мое пнистое пиво тамъ, гд прославленный Ангелъ Ислингтона собираетъ жаждущихъ подъ снь своихъ крыльевъ, и пропускалъ рюмочку въ вонючемъ салон Сого! Возсдая на хребт причудливаго осла, я направлялъ его бгъ, — врне сказать, направлялъ погонщикъ, подгонявшій осла сзади, — по безотраднымъ пустырямъ Гемпстеда и мой челнокъ спугивалъ дикихъ утокъ съ ихъ уединенныхъ пристанищъ вътропическихъ областяхъ Баттерзи. Я скатился кубаремъ съ крутого и высокаго склона Тригилля, между тмъ какъ веселыя дочери Востока хохотали и хлопали въ ладоши, любуясь на эту сцену; и тамъ, гд рзвились когда-то кудреглавые дти злополучныхъ Стюартовъ, я блуждалъ по уединеннымъ дорожкамъ стариннаго сада, обвивая рукой гибкую талію прекрасной Евиной дщери, въ то время, какъ ея мамаша тщетно искала насъ по ту сторону забора. Я носился до того, что голова шла кругомъ и сердце разрывалось (да и не одно сердце) на маленькой, но необычайно тряской, лошадк, которую можно нанять за пенни, на равнинахъ Ревгэмъ Рэя, и покачивался подъ праздными толпами Барнета (хотя врядъ ли кто нибудь изъ нихъ былъ такъ празденъ какъ я), сидя на ярко-раскрашенной колесниц, влекомой за веревку. Я попиралъ мрными стопами полы Кенсингтонскаго Тоутъ Голля (билетъ по гине, включая и напитки, — если протискаешься въ буфету); я видлъ вокругъ себя дикія орды Дрюри-Лена въ ночь боксеровъ; я величаво возсдалъ въ первомъ ряду галлереи на представленіи модной пьесы, сожаля, что не истратилъ вмсто этого мой шиллингъ въ восточныхъ залахъ Альгамбры.

— Вотъ вамъ, — сказалъ Б., — чмъ хуже вашей, а написать можно сидя дома.

— Не стану спорить, — отвчалъ я. — Вы не поймете моихъ чувствъ! Въ вашей груди не бьется буйное сердце путешественника; вамъ чужды его стремленія. Все равно! Довольно того, что я ду съ вами. Сегодня же куплю книгу нмецкихъ разговоровъ, и голубую вуаль, и блый зонтикъ, и все, что необходимо для англійскаго туриста въ Германіи. Когда мы отправимся?

— Въ дорог будемъ добрыхъ двое сутокъ… Что же, демте въ пятницу.

— А можетъ быть пятница несчастный день для вызда? — усумнился я.

— О, Господи, — возразилъ онъ почти грубо, — выдумаетъ тоже! Точно Провидніе будетъ устраивать Европейскія дла въ зависимости отъ того, подемъ ли мы въ пятницу или въ четвергъ!

Онъ прибавилъ, что удивляется, какъ это я, такой разумный въ иныхъ случаяхъ человкъ, могу придавать значеніе бабьимъ сказкамъ. Онъ сказалъ, что и самъ, въ старыя времена, когда былъ еще молокососомъ, врилъ этимъ глупостямъ и никогда, ни за что, ни за какія коврижки, не ршился бы предпринять экскурсію въ пятницу.

Но однажды пришлось ршиться. Дло стояло такъ, что приходилось либо вызжать въ пятницу, либо вовсе отказаться отъ поздки. Онъ рискнулъ попытать счастье.

Узжая, онъ готовился ко всевозможнымъ случайностямъ и злоключеніямъ. Вернуться живымъ — вотъ все, о чемъ онъ мечталъ.

И что же! эта поздка оказалась самой веселой изъ всхъ его поздокъ. Это былъ сплошной, непрерывный рядъ успховъ.

Посл этого онъ ршилъ всегда вызжать въ пятницу, и такъ и длалъ, и всегда въ добрый часъ.

Онъ прибавилъ, что никогда, ни за что, ни за какія коврижки не выдетъ въ другой какой нибудь день, кром пятницы. Вдь экая глупость это суевріе насчетъ пятницы!

И такъ мы ршились хать въ пятницу и встртиться на вокзал въ восемь часовъ вечера.

Четвергъ 22

Вопросъ о багаж. — Совтъ перваго друга. — Совтъ второго друга. — Совтъ третьяго друга. — Наставленіе мистриссъ Бриггсъ. — Наставленіе нашего викарія. — Наставленіе супруги. — Медицинскій совтъ. — Литературный совтъ. — Указаніе Джорджа. — Порученіе Смита. — Мои собственныя соображенія. — Соображенія Б.

Поломалъ-таки я сегодня голову надъ вопросомъ о багаж. Утромъ встрчаюсь съ однимъ пріятелемъ; онъ мн и говоритъ:

— О, если вы дете въ Оберъ-Аммергау, запаситесь теплымъ платьемъ. Вамъ придется одваться по зимнему.

Онъ разсказалъ, что одинъ изъ его друзей здилъ туда нсколько лтъ тому назадъ, и не догадался запастись теплымъ платьемъ и схватилъ тамъ насморкъ и, вернувшись домой, умеръ.

— Послушайтесь меня, — прибавилъ онъ, — берите съ собой зимнее платье.

Немного погодя встрчаюсь съ другимъ господиномъ.

— Вы, я слыхалъ, дете за границу? — спрашиваетъ. — Куда же, въ какую часть Европы?

Я отвчалъ, что кажется куда-то въ середину.

— О, такъ послушайтесь моего совта, захватите съ собой холстинковую пару и легкій зонтикъ. Не забудьте. Вы и понятія не имете, какая жарища на континент въ это время года. Англичане, путешествуя по Европ, ни за что не хотятъ разстаться съ теплымъ, суконнымъ платьемъ. Отъ того многіе изъ нихъ подвергаются солнечнымъ ударамъ и платятся жизнью за свое упрямство.