Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел. 1861 год

5 января. Утром Совет министров. В первый раз видел этих господ в сборе. Синклит не величественный, не похожий на римский сенат и не расположенный к умиранию на курульных седалищах под мечом каких бы то ни было галлов. Слушалось дело о воскресных школах. Ген. – губ. Игнатьев подал записку, в которой указывал на опасность, предстоящую от неправильного направления школ. Министр народного просвещения оправдывал школы и защищал действия своего министерства. Кн. Долгоруков желал правильного и постоянного надзора чрез постоянных наблюдателей. Ген.-ад. Сухозанет предлагал исключить взрослых. Ген.-ад. Анненков находил, что начальниками и наблюдателями должны быть священники. Министр государственных имуществ говорил не о деле, но о своих школах. Гр. Панин доказал присутствие опасности приведением примера, что в одной школе на вопрос: «Кто был Авраам?» – ответ был следующий: «Миф». Игнатьев доказывал то же чтением неподходящей к делу журнальной статьи и ссылкою на присутствие в школах дам из модных магазинов. Княжевич, Адлерберг, Прянишников и Блудов молчали. Ланской сказал два или три слова неопределенного значения. Дело кончилось признаньем надобности наблюдения и привлечения духовенства к участию в оном, этот тезис поддерживали вел. кн. ген.-адмирал и ген. Чевкин, в особенности отчетливо последний. Кн. Горчаков говорил с эмфазисом, но не сказал в сущности ничего. Гр. Панин говорит плавно, его орган хорош, но синтетические способности слабы. Хорошо изъясняется Ковалевский, но он говорил слишком жалобно, как бы изнемогая под бременем несправедливых нареканий Игнатьева и шефа жандармов.

Был потом в канцелярии Комитета. Вечером у министра. который передал следующее. У него был Путята, живущий теперь в комнатах бывшей квартиры ген. Ростовцева. Там на днях слышны были странные звуки. На вопрос: «Не Яков ли Иванович? послышался троекратный стук в дверь. Потом магический карандаш дал на следующие вопросы следующие ответы: Что тебе нужно? – Огонь. – Для чего? – Воевать. – Кому воевать? – Министрам. – С кем? – С коварным князем Константином. – Какой конец? – Вседержитель! Могила!».

Ген. Муравьев говорил об этом кн. Долгорукову и гр. Адлербергу.

Заходил вечером к Головнину. Старался обратить через него внимание вел. князя на польский вопрос. У нас опять готовы впасть в старые ошибки и считать полицейские строгости или преследования политическою премудростью и государственною силой{2}.

6 января. Утром был у бар. Штиглица, вечером у гр. Antigone Блудовой. Читал дела бывшего во время оно Инвентарного комитета. Замечательно, что в то время государь император действовал и говорил именно так, как он в последние два года не одобрял, чтобы говорили другие. Mutantur tempora et nos mutamur in illis[4].

7 января. Утром у кн. Долгорукова, у гр. Гурьева и в канцелярии Комитета. Гр. Гурьев много говорил о крестьянском деле, но говорил языком двадцатых или тридцатых годов. Странно, до какой степени ум наших государственных людей иногда становится неподвижным на старости. Lord Aberdeen, lord Landsdowne, lord Brougham, даже: the iron duke[5], не взирая на преклонные лета, всегда умели говорить так, как говорили их современники. У нас, если привыкнуть к тому, что теперь почти сделалось уже достоянием всех образованных слоев народа, то нельзя более ни объясняться с нашими думными старцами, ни даже понимать их. Наприм., гр. Гурьеву на мысль не приходит, чтобы можно было усомниться в праве держать крестьян бессрочно на барщине или в верности цифр посевов и урожаев, заимствованных из официальных отчетов.

Пример животного магнетизма. На одного из моих новых подчиненных Селецкого, молодого человека лет 25-ти, поступила к шефу жандармов жалоба его тетки полковницы Синельниковой. Селецкий магнетизировал в шутку ее 17-летнюю дочь и через несколько минут привел ее в состояние сомнамбулизма, из которого нельзя было ее вывести целую неделю. После того они как-то встретились в другом доме. Молодая девушка будто бы тотчас подошла к Селецкому, повинуясь внутренному влечению своего магнетического подчинения, и снова впала в сомнамбулическое состояние, которое, впрочем, было на этот раз не столь продолжительно. Селецкий был сегодня у кн. Долгорукова, потом у меня. Он обещался избегать всякой встречи с молодою Синельниковою и не ездить в те дома, куда она ездит.

В Государственном совете сегодня готовился указ о назначении председателя Совета. Государь присылал за Бутковым. О ком речь, в нашей канцелярии не знали.

8 января. Утром у обедни. Потом у министра. Председательствующим в Государственном совете и Комитете министров назначен гр. Блудов. Бутков препроводил ко мне по Комитету высочайшие указы об увольнении кн. Орлова и о назначении гр. Блудова, который притом остается главноуправляющим 2-м отделением е. в. канцелярии и даже, говорят, председателем Департамента законов в Государственном совете.