Дневник наркомана

Мы сумели прошагать очередные пять минут; но снова нас одолела усталость. Виды застила от наших глаз настойчивая потребность в героине. Мы утолили нашу злую жажду, но на этот раз для нас было очевидно все безобразие этого акта. Некому за нами было следить; и, тем не менее, нам казалось, что сама Природа была оскорблена присутствием двух уродцев.

— Пойду-ка я вперед, в Аббатство, — сказал Царь. — А вам лучше не спешить. Я скажу там, чтобы вам приготовили освежающее и пошлю кого-нибудь вниз, чтобы он вас проводил.

Он махнул рукой и зашагал вверх по холму устойчивой, размеренной походкой опытного альпиниста.

Ладонь Лу коснулась моей. Мы пребывали наедине с природой. Новое чувство зарождалось в нас. Каким-то образом ощущение обособленности улетучилось. Я нежно привлек ее к себе; и мы обменялись долгим поцелуем, чего давно уже не делали. Нет, мы не целовали друг друга. Мы являлись деталями картины, естественным стремлением которой было поцеловаться.

— Не лучше ли нам продолжить подъем, — предложила Лу немного погодя, высвобождаясь из моих объятий.

Но в этот момент нас атаковала и в самом деле причудливая личность. Это был светловолосый мальчик лет пяти от роду, босоногий, но одетый в короткую рубаху темно-голубого цвета, с широкими рукавами и капюшоном на алого цвета подкладке. Лицо его было очень серьезно, и он обратился к нам с военным приветствием:

— Твори, что ты желаешь да будет то Законом, — сказал малыш степенно и протянул руку. — Я направлен, чтобы отвести вас в Аббатство.

Даже Лу сознавала, что совершенно невозможно взять на руки и поцеловать такую важную маленькую личность. Мы прониклись торжественным духом события и, встав на ноги, с подобающим достоинством обменялись рукопожатиями.

И тут у него из-за спины выбежал мальчик еще меньших размеров.

— Любовь закон, любовь воля, — промолвил он, что было, конечно, выражением вежливости.

— Да они не знают, что сказать, — снисходительным тоном пояснил тот, что постарше. — Меня зовут Гермес, — обратился он к Лу. — А этой мой друг Дионис.

С нами случился приступ неконтролируемого хохота, который Гермес счел как нечто совсем уж неуместное. Однако Дионис без смущения заявил моей спутнице: "Я слю тебе больсой поцеюй".

Она подхватила потрясающего постреленка, и вернула поцелуй с процентами. Когда она поставила его на землю, он взял нас за руки, а Гермес, тем временем, с крайне ответственным видом шел впереди, периодически оглядываясь, дабы удостовериться, что с нами все благополучно.

Дионис видимо решил, что в его задачу входит потешать нас, докладывая о различных объектах вдоль дороги.

— Вон там стоит дом хорошего человека, — говорил он. — Я вас туда отведу на ланч, если обещаете вести себя подобающе. А там живет женщина-баян, — продолжал он, явно успокоенный нашими заверениями в том, что поведение будет подобающим.

Важный вид старшего и бесшабашный характер младшего то и дело вызывали у нас приступы подспудного смеха.

— Кажется, будто мы попали прямо в сказку, — заметила Лу.

— Большой Лев утверждает, что только такие истории и бывают правдивыми, — ответил Гермес, явно готовый к пространному обсуждению данной темы, если это окажется необходимым. Но я без затруднений признал его правоту.

— А вот Аббатство, — сказал он, когда мы обогнули угол. И взору открылось низкое, вытянутое строение.

— Какое же это Аббатство, — возмутился я. — Это вилла.

— Это потому что ты смотришь неправильными глазами, — возразил мне Гермес. — Я и сам так думал, пока меня не просветили.

— А что ты думаешь, мистер Лам сможет просветить и нас? — задал я вопрос, тщетно пытаясь осилить комизм ситуации.

— О, здесь он не мистер Лам, — свысока поправил меня Гермес. — Здесь он Большой Лев и, разумеется, он может научить любого, если тот не слишком глуп или не слишком стар. Я и сам был очень глуп, когда прибыл сюда, — признался он извинительным тоном. — Это стало поворотным пунктом моей карьеры.

Этому ребенку было определенно не больше пяти лет отроду, и его разговор был абсолютно невероятен. Нарастало ощущение, будто мы забрели ненароком в очарованный край. И сам этот край в тоже время очаровывал.

Дионис сгорал от желания доставить нас в Аббатство, и тянул нас за руки.

— Ладно, Ди, — сказал ему Гермес, — разве ты не знаешь, что неправильно дергать людей вот так. Это тоже одно из правил, — объяснил он Лу, — не мешать другим людям. Большой Лев говорит, что у всех будет все получаться, только если каждого оставят в покое.

Похоже он решил, что последнее высказывание требует пояснения.

— На этой неделе Киприда читает нам Гиббона; и она объясняет нам, что все беды произошли от того, что одни суются в дела других.

— Гиббона? — завопил я, хохоча. — Кто же тогда следующий?

— Ну, историю Рима знать нужно, — отвечал Гермес тоном директора школы на собрании учителей.

— А что вы читали на прошлой неделе? — поинтересовалась Лу, несмотря на хохот, одолевавший ее также, как и меня.

— Нам читали Шелли, — поправил мальчик. — Мы сами не читаем.

— Десятый не танцует, — процитировал я.

— Не будь ослом, Петушок, — сказала Лу.