Дневник нарколога

– Почему нет? – хохотнул врач. – Обратите внимание, вы выбрали молодую, красивую медсестру, а не старушку или старичка из очереди. Моя программа – это всего лишь увеличительное стекло, которое усиливает ваши собственные желания. Собственные, это я особо подчеркиваю. Допустим, монтируем вам: «Я люблю Свету Ломзикову» и ждем результата двадцать шесть часов, столько времени нужно, чтобы информация усвоилась и из подсознания перешла в сознание.

На следующее утро Глеб разомкнул веки, привычно кинул взгляд в мансардное окно и внезапно ощутил непроизносимую легкость бытия. Есть ли Люська, нет ли Люськи, ему было глубоко по барабану. Холодец спрыгнул с кровати и запел: «По долинам и по взгорьям…» Испуганная супруга поднялась на третий этаж особняка, не зная, чего еще ожидать от свихнувшегося мужа.

– Все, Ленок, концерт окончен. Прошла любовь, завяли помидоры. Люське пинок под зад, пусть катится назад в свой Сердобск, а мы попробуем начать все сначала, – Глеб по-хозяйски подтянул свои семейные трусы.

Жена недоверчиво хмыкнула, но потом внимательно всмотрелась в глаза Глеба, они были ясные и безмозглые, как у домашнего кота. Прежняя муть и взгляд побитой собаки исчезли безвозвратно.

– Выздоровел? – не поверила супруга.

– Окончательно, – Холодец чмокнул жену в щеку, – зови охламонов, буду им пистон вставлять за двойки и танцы с волками.

– С какими волками? – опешила супруга, опять подозрительно косясь на Холодца.

– С такими! – рявкнул прежний Глеб. – Пацанам из хорошей семьи нечего со всякой шпаной связываться! Я этих сявок быстро отважу!

Через месяц играли свадьбу Змеева и Светы. Глеб, назначенный свидетелем со стороны жениха, сыпал прибаутками не хуже Лехи. Холодец всю предыдущую неделю зависал в Интернете, ища заготовочки на случай бракосочетания, и теперь применял их по назначению.

– Молодая жена – та лошадь, которая быстро довезет тебя до могилы, – острил раскрасневшийся Холодцов. – Горько-о-о-о!

Молодые покорно целовались, потея в свадебных доспехах.

– Что нужно подарить мужчине, у которого все есть? Подарите ему жену, и у него ничего не будет, – хохотал Глеб, довольный собой, – запомни, Леха, если любовь – это сладкий сон, то женитьба – это будильник.

Змеев смущенно хихикал и прятал глаза. Невеста недовольно косилась в сторону Холодца, одергивала на женихе пиджак и незаметно строила глазки молодому фотографу.

Метро 2012 года

Костик Жупиков, студент четвертого курса МЭИ, несколько последних месяцев перестал ездить на метро, и жизнь его превратилась в сущий ад. Как раньше было просто – сел в метро и поехал, куда тебе нужно. Хочешь на Ленинские горы, хочешь в Теплый стан, а хочешь и на Авиамоторную, где располагался родимый институт. Теперь же лишенный возможности перемещаться под землей Константин вкусил всех прелестей наземного транспорта. Автобусы и трамваи ходили через пень-колоду, сначала намерзнешься на остановке до полного залубенения, а потом еще и не влезешь. Чтобы попасть из точки А в точку Б, приходилось менять по три автобуса и два трамвая и все равно приезжать с опозданием. Иногда Жупиков психовал и брал тачку, но и тогда бесконечные и выматывающие пробки осложняли процесс его телепортаций. Когда Костя пользовался метро, он не замечал его преимуществ и воспринимал подземные марш-броски как должное. Так бывает, когда у тебя здоровые ноги без признаков мозолей и подагры, то проскакать пару километров не составляет особого труда, но стоит появиться крошечному натоптышу, как каждый шаг превращается в проблему.

Страх перед метро возник у Кости 1 января 2012 года в тринадцать часов пятнадцать минут. Он вместе с друганом Вовой Пошукайло возвращался от своих герл френдих после новогодней ночи. Костян ехал к себе домой, а Вован в общежитие. Жупиков накануне много не пил, справедливо полагая, что секс и шнапс несовместимы, зато Вован отжигал за двоих, любя жизнь во всех ее проявлениях и мешая все, что под руку попадется. На следующий день в метро его накрыло.

– Жопиков, мне плохо, – ныл похмельный Вова, – меня, наверное, сейчас вырвет.

– Не фиг было вчера шампанское с водкой мешать, пивом лакировать и ликером отшлифовывать, – ворчал Костька.

– Я задыхаюсь, – стонал Вовец, – давай выйдем на воздух.

– Перебьешься, – отмахивался Жуликов.

– Костяра, я сейчас сдохну, – скулил Пошукайло, – у меня сердце барахлит, у меня нос похолодел.

Поезд внезапно остановился. В вагоне сразу повисла тревожная тишина, как всегда бывает под землей в случае остановки. Костик взглянул на Вовца, тот был совсем плох: мучнисто-белое чело друга покрывали крупные капли пота, в зрачках затаилось страдание. Вдруг глаза Пошукайло совсем закатились, и он обессиленно повис на Костьке.

– Вовчик на шее, – попытался сострить Костян, но тут же понял, что его друг и товарищ находится в глубоком обмороке.

– Освободите место! – взвыл Жуликов. – Человеку плохо!

– Такой молодой, а уже сердешник, – вздохнула бабанька с внуком на коленях.

– Какой сердешник?! – озлилась другая с раздутой авоськой в ногах. – Забулдыга. Вон перегаром-то как от него разит, за версту.