Дневник нарколога

— Россияне, — звонким голосом завопил Найденов, — сейчас я расскажу вам всю правду об алкоголизме! Ваша проблема не в том, что вы пьете, а в том, что ничего об алкоголе не знаете. Загадка. Покупая самый дешевый калькулятор, вы тем не менее смотрите инструкцию, не желая сразу ломать новый прибор. Но, живя в России, дыша ее воздухом и выпивая семь раз в неделю, остаетесь полными дундуками в вопросах наркологии…

Федя выложил все: и то, что за телевизионными технологиями будущее, и что из всех зависимостей алкогольная — самая простая и легкая и лечить ее совсем не сложно, и что колдунов нужно гнать из наркологии поганой метлой. Напоследок Найденов предложил открыть в Москве научно-практический центр, где будут изготавливаться лечебные программы, а использовать их можно по всей России…

Телевизионщики смотали свои провода и распрощались, оставив о себе самые теплые воспоминания и сообщив, когда передача выйдет в эфир. Всю неделю Федя жил в предвкушении этой передачи, он обзвонил всех родных и знакомых, предлагая им насладиться минутой его триумфа. Перед началом «Чрезвычайного происшествия» он сварил себе кофе и сделал бутерброд с колбасой.

Сначала на голубом экране показали чиновника от наркологии, который сразу заявил, что алкоголизм вообще неизлечим. Не стоит с ним даже и тягаться.

Федя открыл рот и забыл про все на свете.

Потом тот же чиновник обозвал Найденова жуликом и проходимцем, наживающимся на чужом горе, и крайне пренебрежительно отозвался о Фединых патентах, дипломах и сертификатах.

Найденов выронил бутерброд, и кружки колбасы легли ему на колени, как пятачки на глаза покойнику.

Показали самого Найденова, он был какой-то всклокоченный, видимо, этот кусок выдрали из середины его интервью, когда Федя уже надавал всем врагам по рогам. Все его фразы, вырванные из контекста, стали какими-то двусмысленными, и сам Найденов оказался удивительно похож на нелюбимых им шаманов и экстрасенсов.

Рука Феди дрогнула, и кофе вылился доктору на грудь. Сразу стало нестерпимо горячо и болезненно в области сердца. Доктор поменял рубашку, не отрывая глаз от экрана.

Следом за Фединым выступлением показали какого-то субтильного мужика, который как дважды два доказал, что лечебного эффекта от 25-го кадра в наркологии нет и быть не может. Уж он-то наверняка знает.

«Ничего себе, — растерялся Найденов, — я занимаюсь этим всего десять лет. А он уже десять секунд, но сразу во всем разобрался».

По ящику пошла реклама чипсов и майонеза.

Федя остался стоять в расстегнутой рубахе, приходя в себя и тупо глядя на экран. Теперь он понимал, как чувствуют себя изнасилованные, униженные и оскорбленные. Так прошло не меньше часа, потом до него дошло, что все близкие видели его «минуту славы». Он быстро набрал номер тетки.

— Теть Нюр, — Найденов хотел объяснить тетушке, что произошло чудовищное недоразумение, — теть Нюр, не расстраивайся…

— Феденька, — из телефона раздался незнакомый старушечий голос, — это я, баба Ася. А Нюру парализовало.

— Как парализовало? — у Найденова сразу сел голос.

— Она как увидела про тебя передачу, так и упала, сердешная. Нюра-то, она всех пригласила передачу смотреть. Мы давеча собрались, чаю выпили, сели про тебя…

— В какой она больнице? — прохрипел Федор.

— Ишь ты, а я и ня помню. В тридцать шестой, кажись, а может, и нет. Сейчас Шурку кликну.

Долго искали какую-то Шурку. Она тоже ничего не знала. Потом пошумели Люсю, та подтвердила, что точно, в тридцать шестой.

— В каком отделении? Какая палата? — застонал Найденов.

— Феденька, а нам ня сказали. Положили на носилки и унесли, — баба Ася вздохнула, готовясь к длинному монологу, — она так готовилась к передаче, Нюра-то. Торт купила, пряников, халву…

Найденов отложил трубку в сторону. Слезы стеной стояли в глазах, и окружающие предметы стали размытыми как на картинах Дега. «Сейчас заплачу, и станет легче», — подумал Федор, но слезы высохли, а из трубки по-прежнему раздавался надтреснутый голос, перечисляющий бесконечный список свидетелей его позора.

— Стенька Дранов был, Тая Сивкова была, Куровых не было, они что-то приболели…

Найденов был не так воспитан, чтобы сбросить вызов, и медленно жарился на раскаленных угольях. А баба Ася продолжала:

— А уж как она тобой гордилась, Нюра-то. Как гордилась…

Федор не в силах слушать дальше, зажал уши. Он накинул куртку, выскочил из квартиры и побежал в парк, расположенный неподалеку. Там он присел на первую попавшуюся скамейку. На соседней скамье тусовалось несколько бомжей, распивающих «огненную воду», тоже представителей народа, который Найденов собирался геройски спасать. На телефоне высветился вызов от Вероники. Федя быстро попрощался с бабой Асей и переключился на невесту.

— Обтекаешь? — участливо поинтересовалась Вероника.

— Обтекаю, — подтвердил Найденов.

— В смысле от дерьма, — уточнила искусствовед.

— Я понял.

— Я тебе говорила, что НТВ стал желтым каналом?

— Говорила, — промямлил Федя.

— Я тебя предупреждала, что это добром не кончится?

— Предупреждала.