Потом эти большие залы, огромные залы со скульптурой, эти лестницы — все это заставляет биться сердце. Пока искали мою квитанцию и мой номер, принесли портрет М. Греви, сделанный Бонна, но его поставили около стены, так что свет мешал видеть его. Во всей зале только и были, что картина Бонна, моя и какой-то ужасный желтый фон. Бонна мне показался хорош, а видеть здесь
Это мой первый дебют, независимый, публичный поступок! Чувствуешь себя одинокой, словно на возвышении, окруженном водою… Наконец, все сделано; мой номер 9091 «Mademoiselle Mari-Constantin Russ». Надеюсь, что примут. Послала Тони свой номер.
Наш священник исповедует, как ангел, т. е. как умный человек: несколько слов, и все кончено. Впрочем, вы знаете мои взгляды на это. Я давно бы умерла с отчаяния если бы не верила в Бога.
«Marie Russ».
Но ее личико так увлекает меня, что выйдет почти картина; я мечтаю о чудесной обстановке, и малютка так мила, что обещает мне позировать и удовольствоваться маленьким портретом, а картину оставить мне. Если бы у меня не было картины в Салоне, ученицы никогда бы не имели ко мне доверия и не стали бы позировать.
Жулиан думает, что Тони работал в моей картине, а вы же знаете, что он сделал: в очень темных местах он прибавил несколько просветов, но я все добросовестно переделала, что же касается кисти руки, так он только набросал ее, а третьего дня я укоротила пальцы, вследствие чего пришлось все переделать. Так что нет даже его рисунка, он мне только показывал, как следует делать. В общем я делала честно, но впрочем это не важно.
Сегодня вечером была у m-me П. Люди очень приветливые, но общество странное, туалеты допотопные, никого знакомых. Мне хотелось спать, и я сердилась. И мама вдруг представляет мне какого-то мексиканца или чилийца, который смеется. У него страшная гримаса, заставляющая его постоянно как-то зловеще смеяться; это так, и при этом громадное расплывшееся лицо. У него 27 миллионов и мама думает, что… Выйти за этого человека, это почти как за человека без носа; какой ужас! Я взяла бы некрасивого, старого, они все для меня безразличны, но чудовище — никогда!! К чему бы послужили миллионы с этим смешным человеком! Познакомилась со многими, но все это было снотворно. Любители, заставляющие вас своею музыкою скрежетать зубами; скрипач, которого не слышно, и какой-то красивый господин, поющий серенаду Шуберта, опершись рукой о рояль и бросая на всех победоносные взоры… да это смешно! Не понимаю, как можно играть роль комедианта на большом вечере.
Женщины со своими прическами и этой пудрой в волосах, которая придает голове такой грязный вид, казалось, были в прическах из мочала, и вывалялись в соломе. Как это уродливо! как это глупо,!