Дневник. 1873–1882. Том 2

Дмитрий Алексеевич Милютин Дневник 1873–1882 Том 2

Текст публикуется по изданию:

Государственная Ордена Ленина библиотека СССР имени В. И. Ленина

Отдел рукописей

Дневник

Д. А. Милютина

1873–1882

Москва

1947

Текст приведен в соответствие с нормами современной орфографии.

1878 год

2 января. Понедельник. Первый день года провел я так же, как и в другие годы: утро в разъездах по дворцам, затем среди семьи и родных. После обедни во дворце и завтрака государь позвал меня в кабинет и прочел полученные с театра войны телеграммы. Сегодня же, хотя и не мой день доклада, я приглашен был во дворец вместе с канцлером, который прочел редактированные им ответные письма от имени государя к обоим императорам. Государь остался очень доволен этими проектами и благодарил князя Горчакова, который был бодрее и свежее, чем обыкновенно.

Кроме того, обсуждался ответ на полученный вчера по телеграфу запрос Лондонского кабинета, можем ли мы удостоверить, что ни в каком случае не займем полуострова Галлиполийского и берега Дарданелл. В этом вопросе князь Горчаков видит как бы косвенный ответ на последний наш меморандум, в котором канцлер спрашивал, в чем же, наконец, заключаются «интересы Англии», нарушения которых, по-видимому, так опасается Лондонский кабинет. Князь Горчаков хотел было отвечать безусловным обещанием, что Галлиполи и Дарданеллы вовсе не входят в наши соображения. Однако ж я счел нужным сделать оговорку, «à moins que les troupes turques ne se concentrent sur ce point»[1]. Я указал на карте, что в случае отступления турецкой армии от Адрианополя на Галлиполи наша армия не могла бы идти прямо на Константинополь, оставив у себя на фланге неприятеля в сильнейшей укрепленной позиции.

Вечером получена прямо из Константинополя телеграмма от султана Абдул-Гамида. Повелитель мусульман убеждает императора склониться к миру, уведомляет о посланных в Казанлык уполномоченных и умоляет, чтобы немедленно же были остановлены все наступательные движения наших войск. На телеграмме этой государь написал, что мы все-таки должны неуклонно держаться принятого нами плана, то есть не прежде начинать переговоры о перемирии, как по получении от Порты положительного согласия на заявленные нами основания мира.

3 января. Вторник. После моего доклада вошли в кабинет государя князь Горчаков и граф Игнатьев. Речь шла о том, не следует ли Игнатьеву теперь же ехать в Бухарест, чтобы предварительно сговориться с румынским правительством. Канцлер противился и желал задержать отъезд Игнатьева. Мне сдается, что он сомневается в успехе начатых переговоров, и в этом случае он может быть прав. Государь требовал, чтобы все вопросы относительно предстоящих переговоров о мире были теперь же подробно разобраны и разъяснены канцлером и графом Игнатьевым. В помощь последнему избран Влангали, бывший посланник наш в Китае, ныне живущий за границей в отставке.

На вчерашнюю телеграмму султана сочинен ответ, крайне лаконический и сухой. Государь прочел нам телеграмму от королевы Виктории, которая также убеждает его согласиться на просимое Портою перемирие. Личное вмешательство королевы в политику есть явление новое для Англии; оно начинает уже возбуждать в стране неудовольствие. По донесениям графа Шувалова, там продолжается агитация; кажется, в правительстве еще ничего не решено. Воинственный первый министр [Дизраэли] выходит из себя, придумывает всякие уловки, чтобы запастись оружием в предстоящей парламентской борьбе. До сих пор ему не удается вызвать какой-нибудь с нашей стороны предлог к воспламенению воинственности в обществе; ему бы хотелось до открытия парламента выведать наши условия мира. Сегодня в заседании английского совета министров решено заявить нам, что Англия не может допустить отдельного мирного договора между Россией и Портой.

После доклада я был в заседании Комитета министров. Обсуждалось представление министра путей сообщения об увеличении подвижного состава Одесской железной дороги; представление это вызвано заявлением Военного министерства; вероятно, поэтому и встретило сильные возражения и отвергнуто.

Перед обедом заехал ко мне граф Игнатьев, чтобы переговорить по некоторым[2] вопросам, касающимся предстоящих переговоров о мире. Он жалуется на бесплодное, в продолжение нескольких часов, совещание с князем Горчаковым, который не мог войти в серьезное рассмотрение ни одного из этих вопросов.