ДМТ — Молекула духа

Там была детская. Детская в стиле хай-тек. Там был один персонаж из мультика про Гамби, который заботился обо мне. Его рост был три фута. Я чувствовал себя младенцем. Не человеческим младенцем, а младенцем разумной расы, которую представлял Гамби. Он осознавал мое присутствие, но не очень волновался по этому поводу. Это была своего рода невозмутимая забота, как будто родитель смотрел в манеж, в котором лежал его годовалый ребенок. Когда я попал туда, я услышал звук: хммм. Потом я услышал разговор двух или трех мужских голосов. Я слышал, как один из них сказал — он прибыл.

Я чувствовал эволюцию. Эти сущности наблюдают за нами. В той неразберихе, которую мы создали сами для себя, есть надежда.

Я не мог изменить происходящее. Я не мог ожидать этого, или даже вообразить такого. Это была совершенная неожиданность! Я постарался открыться любви, но это было глупо. Единственное, что я мог делать, это наблюдать.

Я нашел последнее замечание особенно интересным, потому что оно бросало вызов моему предположению о том, что то, с чем столкнулся Джеремия, было порождением его собственного разума, а не «истинным» восприятием. «Открыться любви» — это сокращенное обозначение попытки трансформировать беспокойство, вызванное неожиданным или неприятным опытом, в любовь. Если бы то, с чем только что столкнулся Джеремия, было плодом его собственного воображения, он был бы способен изменить свою реакцию. Тот факт, что его попытка «открыться любви» показалась ему глупой, напомнило мне о тщетности «открытия любви» перед приближающимся грузовиком. «Открыться любви», оказавшись в инопланетной детской, было такой неэффективной и неуместной реакцией, что вызвало у него смех.

Несколько месяцев спустя Джеремия получил дважды слепую дозу ДМТ 0,4 мг./кг.

По прошествии пяти минут он начал рассказывать:

Ощущения были гораздо интенсивнее, чем после первой максимальной дозы. Это другой мир. Удивительные инструменты. Предметы, напоминающие станки. Один человек работал на этих станках. Я был в большой комнате; он находился в другой ее части.

Я чувствую себя немного слабым… сверхчувствительным… через мое тело проходит дрожь.

«Может быть, тебе поможет, если ты закроешь глаза. Давай я тебя еще и одеялом накрою».

В центре комнаты стоит один большой станок с круглыми кабелями, которые извиваются — не как змеи, но более технологичным способом. Кабели запаяны на конце. Это цельные серо-синие трубки, сделанные из пластика. Кажется, что станок подключил меня к новому источнику питания, перепрограммировал меня. Мне показалось, что там был человек, который стоял за каким-то пультом, снимал показания или управлял работой. Он был занят, он делал свою работу. Я смотрел на данные, возможно, на данные о моем мозге. Это было немного пугающе, почти невыносимо напряженно. Все началось с ноющего, жужжащего звука.

Во время последней дважды слепой сессии Джеремия принял менее ошеломляющую, но определенно психоделическую дозу в 0,2 мг./кг. Во время этой сессии он находился под ортопедической клеткой для вытяжки, но он сказал, что она ему не мешала. Тем утром нашу медсестру Синди заменяла Жозетт.

Через десять минут он начал говорить: