Дмитрий Леонтьев Петербуржская баллада

— Вы мне не нравитесь, Андрей, — тихо сказала Беликова, — очень не нравитесь. Я наводила о вас справки. Говорят, вы хороший сыщик... Может быть. Но я.не люблю людей, которые бьют задержанных. Они ведь не могут дать сдачи... И уж тем более я не люблю людей, для которых цель оправдывает средства. Если вы не подадите рапорт завтра же, я найду способ разжечь такой скандал, после которого вы займете место Бортко. Верите, что я могу это сделать? Так что уходите сами... Пока я не передумала и не помогла вам...

Она выждала паузу, ожидая возражений. Гурецкий угрюмо молчал. Беликова удовлетворенно кивнула и не торопясь пошла прочь...

В отделе ее встретил Григорьев:

— Звонил Алексеев, из Василеостровского, просил перезвонить.

— Хорошо, — покорно сказала она и под пристальным взглядом нависшего над ней начальника набрала номер: — Саша? Беликова беспокоит...

— Екатерина Юрьевна! — завопили в трубке. — С меня пузырь! Даже два! Ваша информация подтвердилась. И машину эту черную свидетели видели, и фоторобот со слов ваших девочек составили. Уже раздали ориентировки... Тут такой кипеж идет — с ума можно сойти... Дело дошло до самых верхов, все рвут и мечут... Генералы меня уже одними папахами закидали... У вас случайно еще чего-нибудь нет? По маньяку?

— Ты хочешь, чтоб я тебе его фамилию и адрес дала? — усмехнулась Беликова. — Тут уже не пузырем, а ящиком коньяку пованивает... Ладно, слушай. Он — бывший офицер. Скорее всего — боевой офицер. Бывал в командировках. Страдает психическим расстройством. Не исключено, что лечился. Не исключено, что после контузии или ранения... Машину можешь не искать, скорее всего, он ее уже бросил. Пока все.

— С ума сойти, — сказал Алексеев, — я даже не спрашиваю, откуда у вас эта информация... Спасибо! Кстати, узнал я про этого писателя... Ну, того, что с вами был. Смолякова. Да, действительно числился в нашем РУВД... Надо же, а я и не знал... Аж за честь района приятно...

— А почему «числился»?

— Так он по спортивной линии, — пояснил Алексеев, — кажется, от «Динамо». Милицию на соревнованиях представлял. В РУВД его никто из «стариков» даже не видел. Не меньше моего удивлялись, что такие люди у нас работали. А начальник отдела кадров что-то темнит... Но да бес с ним, с начальником. Мне на сегодня уже всяких начальников с головой хватило... Побегу я. Дел много. Спасибо вам!..

Беликова положила трубку и задумчиво посмотрела на Григорьева.

— Екатерина Юрьевна, — вкрадчиво сказал он, — позвольте полюбопытствовать: вы уже с больничного вышли али еще болеть изволите?..

— Что? — очнулась от размышлений Беликова. —А-а... Болею, Максимушка, болею... С каждым днем все хуже и хуже...

— Представляю, что будет, когда выздоровеете, — вздохнул Григорьев.

— Максим, — перебила его Беликова, — а разве может такое быть, чтобы человек числился в милиции, причем в конкретном учреждении, но не работал там в действительности и дня?

— Вполне, — Григорьев уже перестал удивляться неожиданностям ее вопросов, — это настоящая беда для некоторых отделов. Когда я еще «на земле» работал, у оперов в отделе штат был в девять человек, а реально крутились вшестером. Еще трое — мертвые души, а территорию за них опера между собой делили. Это могут быть спортсмены, выступающие за честь родной милиции и едва ли помнящие, к каким службам причислены. Ребята из «спецслужб». Для друзей и родственников он какой-нибудь «статист НИИ», а пенсия ему за выслугу и прочее начисляется по нашей линии... Много вариантов, все и не упомнишь. Не знаю, как сейчас, а раньше это было очень распространено... А чем вы болеете, если не секрет?

— Давление, голубчик, — рассеянно отозвалась Беликова, — двести двадцать на сто... По крайней мере, таким было, когда я его в последний раз измеряла... Дня три назад... А почему ты спрашиваешь?

— Звонили из психлечебницы, — выразительно посмотрел на нее Григорьев, — некто — Мартенсон... Очень интересовался вашей персоной...

— Что ж ты молчишь?! — рявкнула на него Беликова. — А ну брысь из кабинета — не мешай работать!

— Вообще-то я начальник отдела, — робко напомнил Григорьев, — некоторые даже называют меня подполковником... Вы меня помните, Екатерина Юрьевна? Ну-ка, скажите, какой сейчас год? На каком дереве шишки растут?

— Сейчас на тебе вырастут, — с угрозой посмотрела на него Беликова, — ну, пожалуйста, Максим, не мешай... У меня дела.

— А я чем здесь занимаюсь? — обиженно пробормотал Григорьев. — Может быть, это я болею? И мне только кажется, что я начальник отдела? Ибо реальность жестоко разочаровывает... Все-все, ухожу...

Он счел за благо ретироваться, а Беликова вновь взяла телефонную трубку:

— Могу я услышать господина Мартенсона?

— Слушаю, — раздался взволнованный голос врача.

— Альберт Карлович, это Беликова беспокоит. Вы просили меня позвонить. Что-то случилось?

— Случилось?! — возмущенно возопил в трубку Мар-тенсон. — Случилось то, что я, честный человек, вынужден пользоваться связями, как последний пройдоха, чтобы установить всего-навсего истину! Истину, вы понимаете?!