Дмитрий Леонтьев Петербуржская баллада

— Нет. Молчала, как в рот воды набрала... Мне кажется, ей уже было все равно... Это я мстительный, ничего не забываю, ни плохого, ни хорошего, а она... она по-другому жила... Наверное, не надо было мне ее в милицию тащить. Я подонков наказать хотел, а получилось так, что это стало последней каплей в чаше ее терпения... Она повесилась, когда меня дома не было. Я ее сам, вот этими руками из петли вынимал...

— Враги у нее были?

— Какие враги у такой... Она вся неземная была, воздушная...

— Как раз у таких враги и бывают, — сказал Протей. — Судя по тому способу, которым с ней разделались, кому-то очень не нравилась эта ее «воздушность»... Парень у нее был?

— Нет, — вздохнул старик, — я за этим строго следил...

— Может быть, вы просто не знали?

— Она послушная была... Лучше бы не слушала меня, старого дурня. Все было бы не так...

— Кассета где?

— У следователя. Он ее изъял у одного лоботряса... Вадика Курдюкова. Тот клянется, что нашел ее вместе со всеми. Подбросили в класс, где у них должны были быть занятия. Ребята подтверждают... Но он ее все равно у себя держал, сволочь... Понравилась, наверное, рукоблуду прыщавому... Вы бы видели, что они с ней делали!.. Хорошо, хоть мать ее до этого дня не дожила. А меня, видать, за все мои грехи, судьба именно так наказать решила... Да уж больно жестоко... Как вас зовут?

— Протей.

— Я настоящее имя спрашиваю, — сказал старик, — мне это важно знать... Да и чего вам бояться: я уже никому сказать не успею...

— Протей, — повторил киллер. — Вам этого достаточно.

Старик вздохнул, но настаивать не стал, понимал — бесполезно.

— Протей — один из античных морских богов, — вспомнил он, — вы были моряком?

— Моряком я не был, — сказал киллер. — Просто мой тезка был знаменит еще и тем, что, уходя от погони, постоянно менял облик, а я довольно неплохо умею работать с гримом... Это все, что вы хотели мне сообщить?

— Да. Я хотел, чтобы вы знали причину заказа. Это — возмездие... И это благое дело. Такие подонки не имеют права жить!

— «Благих» убийств не бывает, — сказал Протей. — Вы платите деньги — я делаю свою работу.

И, не прощаясь, вышел.

Больной откинулся на подушку и пустым взглядом смертельно усталого человека уставился в потолок. Он лежал так до тех пор, пока из-под подушки не раздалось едва слышное курлыканье телефона. Стремительным, совсем не старческим броском он вскинулся с кровати, вынул телефон, поднес к уху:

— Да. Так... Так... Ясно.

Спрятал трубку в карман пижамы, весело и хищно улыбнулся входящему в палату широкоплечему человеку в наброшенном поверх мундира белом халате:

— Так-то, капитан! И никаких гвоздей!

— Может, все-таки проводить его, пока не поздно, а, господин подполковник? — В голосе вошедшего слышались азарт и тревога.

— Он слежку кожей чует, — отверг предложение подполковник. — Уйдет легко. Даже от нас уйдет. Профессионал! И тогда вся операция насмарку. Нет, будем ждать. Он — умница, на студента выйдет быстро, не опасаясь. Чего мокрохвостого студента опасаться? Тут мы его и возьмем. Круг замкнется. Полный заказ: от и до. Сейчас ничего не пришьешь: отвертится. Работать стало сложно, но мы и в эти времена хитрый болт найдем, тоже не мальчики-первогодки...