Дмитрий Коваль

— У наших друзей есть отличный клуб. Там и отдохнем.

Если бы Ирина умела свистеть так же залихватски, как её собеседник, она непременно бы это сделала. Пришлось ограничиться тихим:

— Вау.

Послышался легкий смех.

— Что «вау», Ириш?

— У вас — я так понимаю у тебя и Ивана — есть друзья в Мексике?

— Есть, — мужчина спокойно вырулил на дорогу, которая напомнила Ирине российские с их бесконечными ухабами и кочками.

— Удивлена. Хотя, знаешь, нет. Не удивлена.

Она откинулась на спинку кресла.

— Начинаешь привыкать? — поддел её собеседник.

— Немного.

— Я не хочу на тебя обрушивать всю информацию разом. Давай постепенно?

— Звучит… интригующе.

Она с ним кокетничала!

И ей нравилось.

Еще больше ей нравилось быть с мужчиной, который знал, что хотел. Он прекрасно ориентировался в чужой стране и не испытывал ни малейшего дискомфорта.

— Дима, я хочу сделать признание.

— Звучит… интригующе, — передразнил он её.

— Ничего интригующего. Напротив, очень скучно.

— Говори.

— Я ни разу не была в клубе, — выдохнула она. Ожидаемой реакции в виде такого же передразнивающего «вау» не последовало. — Ты знал об этом, да?

Дима посмотрел на неё.

— Ирина, я знаю твою биографию. Вдоль и поперек. Ты сейчас думаешь, что я не имел права собирать на тебя информацию. Спорить не буду. Давай так. Я постараюсь тебе объяснить. В нашей семье принято знать, с кем имеешь дело. Отец нас так воспитал. В бизнесе, неважно каком, фармацевтическом или оружейном, необходимо знать, с кем имеешь дело. Я скажу больше: ты единственная, про кого я интересовался. Про кого я хочу знать абсолютно всё. Потому что ты мне важна. Но! Информация — лишь перечень событий. Ты — другая. Живая. Мне интересны твои мысли, — он бросил взгляд на дорогу, потом снова посмотрел на девушку. — Чувства. Мне интересна ты. Можно знать, что три года назад ты любила клубничное мороженое, но, попробовав фисташковое, решила, что больше никогда не купишь клубничное. А потом — бац! Какое-то событие — и ты уже не любишь мороженое в принципе.

— На этом психоанализ от Дмитрия Коваля закончился, — поддела его Ирина.

Дима протянул ей руку ладонью кверху. Она без колебаний вложила свою.

Глава 17

Наверное, мексиканский развлекательный клуб мало чем отличался от российского. Оглушающая музыка, яркие огни, множество подвыпивших гостей. Кто танцует, кто беседует, кто высматривает жертву.

Дима, удерживая Ирину за руку, уверенно разрезал толпу плечом, и толпа расступалась, повинуясь невидимой ауре владельца. На них оглядывались, недовольно ворчали, но неизменно уступали дорогу. Ирина вертела головой по сторонам, рассматривая интерьер и людей.

Она словно перенеслась в старый голливудский фильм времен конца прошлого века. И не важно, что они находились в Мексике, а не в Америке. Ирина любила иногда пересматривать старое кино, было в нем неуловимое очарование, некая пьянящая и подкупающая наивность. В нем злодеи всегда оказывались повержены, а герою доставалась красотка.

Но атмосфера… Как сегодняшняя. Много веселья, безудержных танцев. И много-много красок, от которых в глазах пестрело.

Ирина не отставала от Димы. Остаться одной среди людей, языка которых не знаешь — чревато.

Тут она, конечно, немного преувеличивала. Она была уверена на сто процентов — Дима её не отпустит.

Никуда.

Ни с кем.

И внезапно эта мысль согрела Ирину.

Дима подвел их к лестнице и указал на второй этаж.

— Поднимаемся туда. Вано с Никой уже нас ждут.

— А Ника это от ВерОники?

— Да.

С кем Ирина не горела желанием встречаться, так это с Иваном. На некоторые поступки Димы она готова закрыть глаза. Уже… Так получалось… Женщинам свойственно прощать, особенно, когда влюбленный Купидон затаился где-то поблизости.

А вот Иван. Тут не просто сложно. Тут мегасложно.

Ирина настраивала себя на встречу с похитителем. Его образ прочно у неё ассоциировался с машинами в перекрестке и с тем, как её приглашают присесть. Дальше информируют о том, что она должна сделать. Информируют холодно, без лишних эмоций. Точно она рабочий материал, никак не живой человек.

Именно Ивана Ирина винила в происшедшем. Выгораживала ли она подобным образом Диму? Интересный вопрос, на который она не собиралась отвечать. Почему не собиралась? Потому что она так решила. Все мы не без греха. Что-то можно простить, что-то — нет.

Холодную манипуляцию и полное равнодушие — нет.

Они поднимались по лестнице, и внутри Ирины продолжала идти борьба.

Возник ещё один вопрос.

Крайне сложный.

Ира же тоже оказалась на «месте Ивана», тоже поступилась принципами ради спасения брата… Чем она лучше? И имеет ли право судить…

Они поднялись на второй этаж, где музыка уже не оглушала столь сильно, не била по ушам, не отдавалась в голове набатом. Дима обнял Ирину, и та доверчиво прильнула к нему.

Пусть прошлое останется в прошлом. Именно там ему и место.

Можно всю жизнь считать себя гордой. Лелеять обиды. Раз за разом воскрешать их в голове. Прогонять, думать.

А можно… быть счастливой.