Дмитрий Донской. Искупление

Это там, в Белой Орде, скалят зубы его единокровные враги, но так будет недолго: когда вновь будет повержена Русь, он ещё даст десяток лет пожить Белой Орде — пусть пока! — а за эти годы мир услышит о Мамае, и гром его имени будет громче Чингизова, ибо не тому завоевателю назначила судьба покорить мир, а ему, Мамаю, прошедшему сквозь все извивы притронного ада, познавшего жар сражений, наветы соперников, убийства врагов и друзей, страх отмщения, зависть и унижения перед сильными бегами, эмирами, и вот настало время, когда всему этому пришёл конец, — время вознаграждения и возмездия. Он помнил врагов наперечёт и не мог быть спокоен за спину свою, пока живы те, ныне присмиревшие враги. Их ничтожные, корыстные поползновения должны сгинуть вместе с ними, и небо не накажет великого Мамая, ибо что значат их жизни, если Золотая Орда стоит на пороге великих завоеваний. Они умрут, и с ними сгинут ненужные заботы. Правда, он уже почти умертвил всех тех, кто на великом курултае смел остаться при поясе. Когда на всеордынском съезде повелителей Улуса Джучи выбирали нового хана — его, Мамая, поганая собака Хасан-бег из Сарая Бату не снял пояс и не повесил его себе на плечо — не одобрял избранника, как и все мелкие заговорщики. Притворился больным и знаменитый углан Бегич, но потом два года носил подарки и ползал в ногах, прежде чем сон вернулся к нему. Напрасно успокоился углан Бегич: Мамай ничего не забывает и ничего не прощает. Сейчас этот опытный воин повёл войско на Русь. Он обещал Мамаю к осени, к ногайским торгам, повергнуть московского князя и положить к ногам Мамая всю Русь от белых северных морей до причерноморских степей. Ну, что же... В любом случае это последний поход Бегича: покорит Русь — можно с ним кончать, побьют его русичи — на месте изрубит его Мамай. Но побить тьмы Бегича невозможно: в подготовке похода участвовал не только главный бакаул Золотой Орды, мурза Хасан, но и сам Мамай.

Пока Бегич исполняет первую часть великого плана, в Сарае проходит курултай. В столицу съехались со всех концов Золотой Орды те, кому он, Мамай, доверил части своего улуса, кто обязан хранить и приумножать завоёванные земли, славу и мощь Орды. Завтра его вельможи, его нойоны узнают то, о чём лишь мечтали Чингизхан и Батый, но что предстоит осуществить Мамаю, его верным мурзам, его бесстрашным угланам левого и правого крыла, его беспримерным темникам, отчаянным тысячникам, преданным воинскому долгу сотникам, бессонным десятникам, всем конным нукерам и конечно же неподкупной и страшной всем врагам, отборной части воинства, вскормленной с лезвия сабли, — его кашикам, готовым трижды умереть за своего хана и погнать в бой трижды убитого скотовода...

Завтра, как только взойдёт луна, он объявит им то, к чему должны все они быть готовы, — вся Орда! — чем станут жить они сами, дети их, внуки и правнуки, боготворя Мамая, благодаря дни, когда они жили с ним под одной луной.

* * *

Над Сараем Берке ещё не поднялось солнце, а лучи его уже играли на многопудовом полумесяце из чистого золота, высоко вознесённом на серебряной спице над дворцом. В погожий день Мамай не просыпал этот предрассветный час: два больших серебряных зеркала, кои ежедневно светлили войлоком, были поставлены так, что зеркало у окна ловило золотой полумесяц и передавало его второму зеркалу, а то отбрасывало сияние первых лучей прямо на ложе Мамая. Это нововведение во дворце было единственным, на что согласился Мамай после воцарения. Ему мало было и этого дворца и этой столицы, он всё это отринет и возведёт новую столицу — Сарай Мамай — с великолепными дворцами, садами, фонтанами из розового мрамора. Перед дворцом будет стоять мечта его жизни — чудесное дерево, ветки которого, сделанные из слоновой кости, из серебра, из золота, будут выливать кумыс, русские меды, разноцветные вина дальних земель, покорённых его войском. Каждая покорённая страна кроме положенной дани должна будет присылать ежегодно самую красивую девушку, помещённую в клетку из чистого золота... Эти мечты далёкой юности теперь совсем близко, и стоит ли терять время на богатые одежды, обновление дворца, сада, даже заботиться о гареме, если всё скоро будет по-другому — с невиданным блеском и роскошью... А эти зеркала — придумка восточного хитреца — помогут хану Мамаю встретить тот день, когда он подымет бессчётные тьмы своих нукеров и бросит их вослед уходящему солнцу, через поверженную Русь...