Дмитрий Донской

Старший брат и законный претендент на нижегородский стол после «отставки» Андрея князь Дмитрий Суздальский не сумел воспрепятствовать самоуправству младшего брата. Верный своему правилу решать дело миром, он начал с того, что отправил в Нижний Новгород для объяснений с Борисом сыновей Василия Кирдяпу и Семена. (Впрочем, зная дерзкий нрав обоих братьев, можно допустить, что они поехали выяснять отношения с дядей и без ведома отца.) Однако Борис не захотел с ними разговаривать и даже приказал не впускать племянников в город. Оскорбленные до глубины души, суздальские братья разъехались двумя путями: Василий помчался в Орду с жалобой на действия Бориса, а Семен вернулся к отцу в Суздаль (358, 424).

Потерпев неудачу в первой попытке договориться с Борисом, Дмитрий Суздальский всё еще надеялся с помощью уступок и пожалований уговорить брата уйти из Нижнего Новгорода обратно в Городец. Для большей убедительности (а может быть, и просто для того, чтобы перед ним открыли городские ворота) Дмитрий отправился на переговоры с мятежником в сопровождении суздальского владыки Алексея и матери — престарелой княгини Елены. Борис открыл ворота, но в переговорах не отступил ни на шаг. Желая наглядно показать свою решимость отстаивать нижегородский стол, он той же осенью начал обновлять городские укрепления (43, 74).

Поражает решимость, с которой действовал этот возмутитель спокойствия. Основанием для нее могла служить лишь твердая поддержка нижегородской посадской общины и местного боярства. Можно думать, что еще в правление Андрея Константиновича Борис подолгу жил в Нижнем Новгороде и завязал прочные связи с местной знатью. В этом на стороне Бориса была и сама география. От Городца до Нижнего Новгорода было всего полсотни верст, тогда как от Суздаля — верст 250. Исторически Суздаль был антагонистом Нижнего Новгорода, тогда как Городец — его «младшим братом».

Искушение

Упустив возможность (или осознав невозможность) стремительным набегом изгнать Бориса и вернуть нижегородский стол, Дмитрий Суздальский сильно уронил свою и без того далеко не блестящую репутацию воина. Нельзя забывать о том, какую огромную роль играло в средневековом обществе понятие «удача». Благоразумие подобало духовным лицам, а украшением князя было священное безумие отваги.

Но время лучший лекарь. Внимание Дмитрия Суздальского вскоре переключилось от ссоры с Борисом на более важную проблему. Старший сын Василий привез ему из Сарая от хана Азиз-Шейха еще один ярлык на великое княжение Владимирское…

«Тое же зимы (1364/65 года) прииде из Орды князь Василеи Дмитреевич Суждальскыи от царя Азиза, а с ним царев посол, а имя ему Урусъманды, и вынесе ярлыкы на княжение на великое князю Дмитрию Костянтиновичю Суждальскому» (43, 77).

Это было сильное искушение: попробовать с третьей и последней попытки утвердиться на высшей ступени власти на Руси. Державные владимирские высоты притягивали и не отпускали всякого, кто хоть один день сидел на золотом великокняжеском столе. Суздаль отделяли от Владимира не более сорока верст. Всадник на хорошем коне мог преодолеть это расстояние за три часа. Но для Дмитрия Суздальского это была скачка длиною в жизнь…

Разговор отца и сына был долгим и тяжелым. Василий Кирдяпа не в добрый час явился в Орду. Гибель хана Мурада и новый всплеск борьбы за власть в Сарае остановили все дела и надолго задержали Василия в степях. И вот, наконец, новым ханом Азиз-Шейхом (занявшим трон в 1364 году после гибели Мурата) вопрос был решен по прошению суздальцев. Однако отец не мог похвалить сына за этот успех. Старинная пословица гласит: «Дорога ложка к обеду». Еще недавно столь желанный ярлык на великое княжение Владимирское теперь сильно осложнял и без того весьма шаткое положение Дмитрия Суздальского. Вести войну на два фронта (за Нижний Новгород — с братом Борисом и за Владимир — с Дмитрием Московским) он не мог и думать. Благодаря присутствию «царева посла» с непроизносимым именем Урусманды Дмитрий Суздальский мог занять Владимир и торжественно взойти на великое княжение Владимирское. Но что дальше? Посол со своими татарами канет обратно в марево степей. А через неделю-другую после его отъезда к Владимиру двинется московское войско. И кто знает, удастся ли ему, как прежде, укрыться от мести москвичей в своем родном Суздале?..

Не получив от природы большого ума, Дмитрий Суздальский всё же ясно понимал — третья война с Москвой не сулит ему ничего, кроме новых неудач и унижений. Военный потенциал маленького Суздальского княжества был несопоставим с возможностями стремительно растущей Москвы. Ждать помощи от Нижнего Новгорода, где засел мятежный брат Борис, уже не приходилось. Из рассказов Василия Кирдяпы Дмитрий Суздальский знал, что и в степях суздальцам, в сущности, не на кого было рассчитывать. Приславший суздальцам ярлык на Владимир сарайский хан Азиз-Шейх сидел на шатком троне и не склонен был втягиваться в русские усобицы.