Дмитрий Донской

Итак, князь-отрок ускользнул от холодных объятий чумы. Это спасло Москву от большой беды. Московская династическая ситуация по состоянию на 1364 год складывалась так, что в случае кончины Дмитрия верховная власть в княжестве могла перейти к младшей, серпуховской линии потомков Калиты, а именно — к Владимиру Серпуховскому. Такие переходы обычно сопровождались перетасовкой правящей элиты, а следовательно — заговорами и смутой.

Вдова Ивана Красного княгиня Александра готова была на всё, чтобы не допустить подобного поворота событий. И как мать, и как душеприказчица Ивана Красного она видела свою задачу в том, чтобы уберечь Дмитрия от болезни, которая унесла его дядю Семена и, вероятно, отца.

«Лучший рецепт от чумы — убежать пораньше и подальше, а вернуться попозже», — гласит французская поговорка (255, 62). Лучшее, что могла придумать княгиня, это отправить старшего сына на время в какое-нибудь укромное место в лесной глуши. Вероятно, именно так она и поступила. При этом сама княгиня вместе с младшим сыном, вероятно, осталась в Москве. В охваченном бедствием городе в любой момент грозил вспыхнуть бунт. Александра не могла оставить смятенную столицу на попечение бояр. Это решение спасло жизнь Дмитрию, но стоило жизни его матери и малолетнему брату.

Глава 5 ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЕ

Мир после Черной чумы — это не мир до чумы в уменьшенном виде.

Жан Фавье

Последствия двух опустошительных эпидемий были многообразны. Они проявились и в экономике, и в политических отношениях, и в области духовной жизни и носили не только количественный, но и качественный характер. В силу лучшей сохранности источников это более отчетливо прослеживается на Западе, но вполне справедливо и для Руси.

Безлюдье

Главный результат чумы — гибель многих тысяч людей — сам по себе пагубно воздействовал на экономику страны. Известно, что средневековая Русь имела весьма низкую плотность населения. В географическом отношении это была однообразная равнина, поросшая лесом и изрезанная множеством мелких рек и речушек, местами растекавшихся в унылые болота. Крестьяне жили в деревнях, состоявших из двух-трех дворов и отделенных одна от другой многими верстами дремучих лесов. Древнейшие поселения располагались у впадения одной реки в другую, но со временем деревни поднялись на водоразделы. Уединенная жизнь в лесу не проходила даром. Внутри маленьких крестьянских общин обычным делом были браки между близкими родственниками, приводившие к рождению неполноценного потомства.

В Окско-Волжском междуречье плодородие земли было низким, а суровый и переменчивый климат нередко сводил к нулю все усилия земледельцев. В результате рост населения естественным образом ограничивался возможностями сельского хозяйства. Крестьянин едва мог прокормить себя и свою семью и уплатить подати. Товарное производство хлеба и других продуктов питания, необходимых для городов, было крайне ограниченным. Проще говоря, деревня не могла прокормить большие города. Горожане (среди которых преобладали беглецы из деревень) вынуждены были помимо своего ремесла заниматься крестьянским трудом. Многие горожане существовали за счет собственного сада, огорода и скотного двора.

Города Северо-Восточной и Северо-Западной Руси обычно представляли собой большие деревни, центр которых был окружен низенькими бревенчатыми стенами с башнями. Даже население Великого Новгорода в XIV–XV веках специалисты определяют в 30–40 тысяч человек. Во Пскове в середине XVI века проживало не более 15 тысяч человек (87, 30). Население Москвы росло весьма динамично. Но в XIV столетии Белокаменная едва ли была больше Великого Новгорода. Прочие города были не столько центрами ремесла и торговли, сколько феодальными замками, окруженными жилищами зависимых людей. Их население не превышало нескольких тысяч жителей. В социальном отношении горожане — многие из которых были холопами живших в городе феодалов — не проявляли особой активности.

При таких демографических параметрах потеря примерно трети населения страны была настоящей катастрофой.

Безденежье

В условиях эпидемии всякая предпринимательская деятельность, и прежде всего торговля, практически замерла. И дело было не только в сокращении производства по причине смерти самих производителей товаров. Купцы не могли перевозить товары из города в город, так как городские ворота были закрыты для чужаков, а по дорогам стояли карантины. Ямские станции и постоялые дворы обезлюдели. На опустевших торговых площадях рыскали стаи потерявших хозяев голодных собак. И лишь унылый погребальный звон свидетельствовал о том, что кто-то в этом мире всё еще исполняет свои обязанности.