Дмитрий направился именно сюда по очень простой причине. Именно Генуя спровоцировала в 1387 году новую войну против Венеции. А Альбрехт Габсбург, ставший после покойного Сигизмунда Императором Священной Римской Империи, активно поддержал эту идею. Ведь у него в распоряжение были войска, способные смять Венецию. А Дмитрий был далеко. Из-за чего, кстати, Венеция и отвела свои галеры от Константинополя в Адриатику. Война в Далмации требовала всего напряжения ее сил. Равно как и в Ломбардии, Трентино и Фриули. На нее наступали по всем фронтам и держались, как стало известно Дмитрию, они из последних сил. Попытки заключить мирный договор ничем не заканчивался. Альбрехт хотел только одного – включения Венеции в состав Священной Римской Империи. А на это она пойти не могла.
- Смотрите! – Воскликнул один из портовых босяков, коротающих самое жаркое время в тени. – Смотрите! Корабли! Наши возвращаются!
Но это были не они.
Когда сквозь гудящую дымку раскаленного моря проступили более четкие очертания, на берегу началась натуральная паника. Ведь к городу шла целый флот незнакомый кораблей. Ничем хорошим такой визит явно не являлся.
Вход во внутреннее пространство гавань прикрывало два волнореза с установленными на них маяками и укреплениями. А также цепь, поднимаемая в случае опасности. Вот сейчас ее экстренно и пытались выбрать, чтобы перегородить путь незнакомым кораблям. Однако шхуны полностью оправдали ожидания генуэзцев и, выйдя на дистанцию в триста метров, развернулись бортом и открыли огонь по оконечностям волнорезов.
Взрывы шли за взрывами.
Куски земли, камня и дым.
Изредка снаряды перелетали волнорез и взрывались на просторах внутреннего рейда, поднимая высокий столб воды.
Вот обрушился один из маяков в куче пыли и дыма. Потом второй. И вот – спустя всего лишь четверть часа оконечности волнорезов лежали в руинах, дыму и местами горели. А цепь, перегораживающая проход, давно сверзилась обратно в море.
После чего шхуны двинулись на внутренний рейд.
Что там творилось!
Экипажи «купцов», понимая, что вырваться не получится, спешно покидали корабли и пытались укрыться в городе. Демонстрация силы была проведена уж больно внушительная. Если уж каменные постройки так стремительно развалились, то, что случится с их деревянными корабликами? Никто не питал иллюзий на этот счет.
Конечно, убегали не просто так. Самое ценное имущество пытались унести с собой. Но много ли можно утащить вот так - убегая?
С башен, прикрывающих гавань, попытались стрелять из тяжелых арбалетов. Да только все без толку. Тяжелые болты даже не долетали до шхун. А те, заметив явную угрозу, открыли по неудачливым обидчикам свой огонь. И их «подарки» вполне долетали.
Двадцать семисантиметровых орудий закидывали чугунными фугасными гранатами с инерционными взрывателями. Тем стрельбы у них был невеликий - всего три выстрела на «ствол». Но стене и башням хватало и тех шестидесяти взрывов каждую минуту. Изредка снаряды не взрывались. Но легче от этого становилось несильно. Каменная кладка дробилась и обваливалась, осыпая всех пылью и обломками, летящими вперемежку с осколками.
Люди, попадавшие под такой «душ», падали прямо на брусчатку, зажимая ранения. А то и вовсе мертвыми. Лошади дико ржали от страха и боли. Таких больших животных осколки находили намного проще.
После десяти минут, израсходовав порядка шестисот выстрелов, шхуны задробили стрельбу и принялись чистить орудия. А корабли второй линии направились к причалу. Никакого сопротивления высадке десанта Генуя не оказывала. Город был охвачен стихийной паникой.
Грохот продолжительных взрывов тесно переплелись с кучей истерических историй, которыми охотно делились люди, энергично отступающие от порта. Потом пошла новая волна беглецов, частично раненых. И паника только усилилась.
Легионеры десантировались в полигонных условиях.
Никто, ни одна сволочь не рискнула в них выстрелить. Занятие порта было делом нескольких минут.
Вот ворота.
Их никто не охранял.
Пара снарядов попали в металлическую решетку, погнув ее и перекосив. Теперь не опустить быстро. Рядом валяется трое стражников. Двое еще живы. Пара ударов милосердия и их стоны прекращаются. Заниматься ими некому и незачем. Этот город Дмитрий собирался покарать демонстративно.
Вслед за легионерами на причал выгружаются ополченцы городовых центурий. Их, числом в две тысячи. В Балканской кампании они не участвовали. Их задача – грабить. Все. Вообще все. В Генуе не должно было остаться ни чего ценного: продовольствие, ткани, кожи, цветные металлы, железо….
Высаживая, ополченцы сразу принимались за дело. Раненых горожан деловито добивали, а потом начинали раздевать и обыскивать. Трупы в одну кучу – ценности в другую. Часть бросилась осматривать брошенные торговые корабли. Их можно и нужно было реквизировать. Сразу со всем ценным. Для чего в Константинополе были завербованы моряки, запертые там осадой.
Бои в городе носили эпизодический характер.