Длинный путь

- Зато здесь чистый воздух, - обиделся Гэррети. - Не смог, как у вас. - У нас в Джольете нет никакого смога. Ты понял?

- Ну не смог, так гарь какая-нибудь.

- Если бы мы были дома, я бы тебе яйца за это оторвал, - мрачно сказал Паркер.

- Ладно, ребята, - вмешался Макфрис. - Ведите себя прилично. Почему бы вам не помириться и не заказать друг другу по кружке пива?

- Я не люблю пива, - автоматически ответил Гэррети.

- Сопляк, - буркнул Паркер и отошел.

- И чего он бесится? - недоуменно спросил Макфрис, будто не он совсем недавно набросился на солдат. - Такой хороший день. Правда, Олсон?

Олсон не ответил.

- Олсон тоже бесится, - сообщил Макфрис. - Эй, Хэнк!

- Оставил бы ты его в покое, - сказал Бейкер.

- Хэнк! - крикнул Макфрис. - Не желаешь пройтись?

- Иди к черту, - пробормотал Олсон.

- Чего? - Макфрис приложил ладонь к уху. - Чего ты говоришь?

- Иди к черту! - закричал Олсон.

Он шел, не поднимая головы, и Макфрису надоело изводить его.

Гэррети думал о том, что сказал Паркер. Ублюдок! Что этот ковбой с танцулек мог знать о Мэне? Гэррети прожил в Мэне всю жизнь, в городке под названием Портервилл, к западу от Фрипорта. Всего 970 жителей, но чем он хуже какого-то сраного Джольета, штат Иллинойс?

Отец Гэррети любил говорить, что Портервилл - единственный город в штате, где больше могил, чем живых жителей. Но это было чистое место. Много безработных, обшарпанные дома, единственное развлечение - лотерея по средам, где самым большим выигрышем была индейка и двадцать долларов, но место чистое. Чистое и тихое.

Он снова подумал о Джен. Он любил ее, и теперь она значила для него куда больше, чем раньше. Она превратилась в символ жизни, в заслон от смерти, грозящей ему с вездехода. Он любил ее больше и больше, потому что она символизировала для него время, когда он был собой и мог выбирать. Было уже без четверти шесть. В центре очередного безымянного городка собрались поглядеть на них кучка улыбающихся домохозяек. На одной из них были брюки в обтяжку и такой же тугой свитер. Золотые браслеты у нее на руке звякали, когда она махала. Гэррети машинально помахал в ответ, думая о Джен, о ее светлых волосах и туфлях без каблуков. Она была высокой и всегда носила туфли без каблуков. Он вспоминал, как они познакомились в школе.

- Гэррети!

- Что?

Это был Гаркнесс.

- У меня ногу свело. Не знаю, что делать, - его глаза умоляли Гэррети что-нибудь сделать.

Гэррети не знал, что сказать. Голос Джен, ее смех, ее карамельного цвета свитер и красные брюки, в которых она каталась с ним на санках, пока снег не набился ей в куртку, - это была жизнь. Голос Гаркнесса был смертью.

Теперь уже Гэррети мог ощутить разницу.

- Я не могу тебе помочь, - сказал Гэррети. - Думай сам.

Гаркнесс в панике уставился на него, потом с печальным лицом кивнул.

Он остановился и стал растирать ногу.

- Предупреждение! Предупреждение 49-му!

Гэррети повернулся и пошел задом, чтобы видеть его, Двое мальчишек в рубашках детской лиги, с велосипедами, которые они держали за руль, тоже смотрели на происходящее, раскрыв рты.

- Предупреждение! Второе предупреждение 49-му!

Гаркнесс встал и заковылял вперед - его нормальная нога пыталась справиться с двойным весом, но у нее это плохо получалось. У него слетел туфель, он попытался его поднять и получил третье предупреждение. Лицо Гаркнесса, и без того красное, приобрело оттенок пожарной машины.

Рот превратился в большое мокрое "О". Гэррети вдруг понял, что мысленно умоляет Гаркнесса: ну, давай, иди же, черт тебя подери!

Гаркнесс заковылял быстрее. Гэррети отвернулся и пошел, пытаясь вспомнить вкус поцелуев Джен и ощущение ее груди.

Справа выросла бензоколонка "Шелл", возле которой сидели на остатках ржавого пикапа двое мужчин в красно-черных охотничьих рубашках и пили пиво.

Где-то по соседству хрипло тявкала собака.

Карабины медленно опустились, нащупывая Гаркнесса.

Наступило длительное, жуткое молчание, потом они снова поднялись в соответствии с правилами. Снова опустились. Гэррети слышал тяжелое, одышливое дыхание Гаркнесса.

- Пошли вон! - крикнул Бейкер мальчишкам, которые так и шли со своими велосипедами вдоль дороги. - Не смотрите на это!

Дети поглядели на Бейкера, как на какую-то забавную зверушку. Один из них, стриженный под ежик, нажал звонок велосипеда и широко ухмыльнулся.

Коронка у него во рту странно блеснула на солнце.

Ружья снова поднялись и опустились, как в каком-нибудь ритуальном танце. "Не напишешь ты книгу, - подумал Гэррети. - На этот раз они пристрелят тебя. Только замедли шаг..."

Ружья опять поднялись.

Гаркнесс шел, глядя прямо перед собой, ритмично ступая обеими ногами босой и обутой. Казалось, судорога прошла. Но далеко ли он уйдет без туфля?

Он облегченно выдохнул и услышал рядом такой же выдох Бейкера.