Длинный отпуск

Степа растворил одну таблеточку антибиотика из своей драгоценной аптечки в чашке воды и лоскутком от рубахи обработал многочисленные мелкие ранки и ссадины, почти равномерно распределенные по всему телу Карменситы. Рассеченную бровь зашил иголкой из ридикюля, что висел у Карменситы на поясе. Там же нашлись и нитки. Нос не был сломан. Он просто опух от удара и выглядел как красная картофелина. Карменсита была в полубессознательном состоянии, и Степа уложил ее в тенечке на подстилке из сена. Одевать не стал, а укрыл ветхой тряпкой, найденной в покосном балагане. Оставалось почаще менять на голове холодные компрессы и ждать выздоровления.

По отношению к себе он применил те же методы лечения. Потом перестирал всю одежду и занялся поисками провизии. Довольно быстро ему удалось подстрелить крупную нелетающую птицу. За массивность и неспособность к полетам их называли индюками, по аналогии с земными птицами, с которыми они, однако, почти не имели внешнего сходства. Кроме того, в окрестностях покоса отыскалось немало знакомых Степе съедобных корешков и грибов. Так что ужин получился да славу. Карменситу пришлось кормить насильно.

Ночью Степа спал мало — так, подремывал, сидя рядом с больной, менял компрессы и давал питье. В воду он подмешивал десенсибилизатор из своей аптечки. Давать транквилизатор не отважился, поскольку не помнил наверняка, что следует применять при сотрясениях мозга; про покой и холод помнил точно, а про медикаменты не помнил ничего. Судя по расшифровке названия решил, что десенсибилизатор должен обезболивать, и проверил это на себе. Кроме того, очень важным в выборе лекарства оказалось полное отсутствие у него вкуса.

Теплая ночь позволила ему обойтись без костра. И не пришлось залезать в трухлявый балаган. На рассвете больная вполне пришла в себя и попросила есть. Это был добрый признак.

ГЛАВА 10

На постельном режиме Степа продержал свою пациентку — ровно пять суток. Сам он охотился и готовил еду. Посетил ближайшую деревню. Жителей там не было, но кое-что из съестного нашлось. Несколько раз подбирался к крепости. В ней был оставлен небольшой гарнизон, человек сто. На дороге через перевал было довольно оживленное движение в обоих направлениях, но содержимое тюков, навьюченных на быков, оставалось неизвестным.

Степа выровнял вмятины на доспехах, привел в порядок оружие и остальное снаряжение. Утром шестого дня можно было трогаться в путь. Но куда? Альбауз наверняка оккупирован, и возвращаться туда вряд ли имеет смысл. Другие места Степе не известны. Впрочем, возможно, у Карменситы есть какие-то планы.

Однако Степина спутница выглядела растерянной и явно не знала, что делать дальше. Поэтому пришлось идти в Альбауз. Двигались осторожно на некотором удалении от дороги, временами возвращаясь к ней на расстояние видимости и рассматривая идущие по ней караваны. В Альбауз под охраной двигались гурты скота. Навстречу везли тюки — вероятно, с военной добычей. Такие вьючные процессии попадались редко и были невелики. Однажды, обозревая такой караван издалека со склона возвышенности, Степа увидел, как из леса на охрану набросились вооруженные люди в гребенчатых шлемах, какие носила армия герцога, его «отца». Внезапность и численный перевес позволили нападающим быстро покончить с охраной. Убитых и раненых погрузили на быков и увезли в сторону от дороги. Все произошло так быстро, что Степе и Карменсите пришлось догонять их целый час попеременно то бегом, то быстрым шагом.

Арьергард обнаружил их раньше, чем они успели его увидеть, и подстерег в узкой лощине. Степа и Карменсита успели только встать спинами друг к другу, прикрывшись щитами и наставив на нападающих копья.

— Кто вы такие? — спросил один из них. Форма гребня его шлема выдавала в нем десятника.

— Карл, младший сын герцога Альбаузского, и мой оруженосец. — Степа постарался, чтобы голос его звучал твердо. — Кто вы?

— Федор Круг, десятник его высочества герцога Альбаузского.

Услышав этот ответ, Степа опустил щит и поднял копье, поставив его вертикально. Солдаты поступили также, и Степа приказал отвести себя к сотнику. Федор выделил ему провожатого.

Сотня состояла из десятка кадровых солдат, служивших у герцога по найму, и примерно сотни ополченцев. Все бывшие солдаты стали десятниками, а десятник — сотником. Ополченцы были экипированы так же, как и кадровые солдаты: добротно обмундированы и хорошо вооружены. Степа в очередной раз подивился высокой мобилизационной готовности крошечного Альбауза. Еще больше он был удивлен, выслушав ответы сотника на свои вопросы.