Длинный

«Коммуна имени Председателя Реввоенсовета товарища Льва Давидовича Троцкого», приняла новоприбывших тишиной нарушаемой топотом. Во внутреннем дворике, образованном между стоящими параллельно домами и переходом находилась утоптанная сотнями детских ног площадка, на которой в этот момент отрабатывали строевые навыки около тридцати ребят, одетых в одинаковую полувоенную форму, очень напоминающую ту, что была на Длинном и Лепехе. Похоже, что складов с выпущенной еще до революции формой было достаточно, вот и решили использовать именно ее для одежды сирот. Впрочем, учитывая то, чьё имя носил детский дом, было вполне логичным ее использование. А видя с каким старанием находящиеся на плацу пацаны стараются отбивать шаг обутыми в грубые кожаные башмаки с обмотками до колен ногами, глядя голодными глазами на прохаживающегося вдоль строя мужчину в полувоенной форме, с офицерской выправкой, было понятно, что скучать здесь не придется.

Вышедшая чуть вразвалку дородная тетка с лоснящимся от жира лицом и глубоко посаженными крохотными темными глазками, презрительным взглядом окинула толпу вновь прибывших и коротким волевым жестом дала указание тщедушному мужичонке, семенившему за ней, и заискивающе смотрящему в ее сторону. Мужичонка был полной противоположностью тетки и услышав ее повелительное: «Искупать! переодеть! постричь!», тут же бросился исполнять приказание.

Скомандовав, визгливым, скорее с женскими интонациями голоском, — Построиться, за мной шагом марш! — мужичок, пристроился в голове, пока еще толпы беспризорников, и командуя скорее себе, чем им: — «Левой! Левой!», повел толпу куда-то вглубь участка к виднеющимся возле забора постройкам.

Здесь находилось довольно большое кирпичное здание с высокой трубой, и несколькими грудами угля, сложенными возле забора. Правда, судя по отсутствию дыма, в данный момент котельная, а это как оказалось была именно она, бездействовала. Но тем не менее внутри имелось довольно просторное банное помещение, перед которым прямо во дворе, раздевшиеся догола пацаны, под присмотром мужичка ополоснулись слегка теплой водой с мылом, находящейся в большом железном кубе и как есть, были выстроены в одну шеренгу перед зданием котельной. На улице было уже довольно прохладно. А учитывая, что еще минуту назад мальчишки обливались водой изображая помывку, при этом никаких полотенец, чтобы вытереться не было предоставлено, было довольно зябко. Впрочем, стоять долго не пришлось, и вскоре все они быстро двигающейся цепочкой прошли через другое помещение служащее скорее всего раздевалкой, где трое детдомовцев шустро работая ручными парикмахерскими машинками быстренько сбросили мальчишечьи лохмы на пол, заодно смазав лысые головы каким-то жутковато пахнущим составом, видимо от насекомых и показали одежду, в которую нужно было облачиться.

Самое интересное состояло в том, что в качестве одежды были предложены обычные достаточно просторные домотканые портки и рубахи, а об обуви никто даже не вспомнил. Некоторые прибывшие вначале потянулись было к сброшенной одежде, собираясь добавить к выданной, что-то свое, но увы, той кучи, из оставленных ими тряпок, уже не оказалось на месте. А попробовавшему возмутиться мальчишке просто добавили, что, если он произнесет еще хоть одно слово, тут же окажется за воротами.

В общем начало было достаточно интересное. Еще по дороге сюда, Длинный предложил пацанам, вначале осмотреться, и не качать права. Тем более, что в данный момент не было другого выхода и нужно было как-то пережить зиму. Это было основным, а к лету можно было и подумать, толи оставаться на месте, толи искать что-то еще.

Ватагу поселили в небольшое помещение, где из всей мебели имелись только деревянные трехэтажные нары и стол расположенный посередине комнаты, с парой лавок по его бокам. У входа стояли два ведра. Одно судя по ароматам, предназначалось для отходов и естественных надобностей, другое, с водой, для умывания. Как сказал сопровождающий их мужичок:

— Это карантин. Фельдшера в коммуне пока не имеется, поэтому, чтобы не разносить заразу, неделю вы проведете здесь. Еда по расписанию, бак с отходами выносится раз в сутки, выходить из комнаты и курить запрещено.

После сказанного мужчинка спросил, кто умеет читать? После поднятого леса рук улыбнулся и по какому-то наитию, выбрав среди всех именно Длинного вручил тому небольшую брошюрку, слепленную из нескольких отпечатанных листов бумаги, вложенных в картонную папку исшитых между собою суровыми нитками. На обложке оказался прилеплен клочок бумаги с надписью: «Правила Внутреннего Распорядка Коммуны имени Председателя Реввоенсовета, товарища Троцкого Льва Давидовича».

— Вот это, — мужичок ткнул пальцем в папку, — нужно выучить наизусть! Чтобы от зубов отскакивало. Как раз вам недели хватит. Кто не выучит будет наказан.

После чего вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Послышался звук задвигаемого засова.