Для любви нет преград

Она выглядела такой грустной, когда задала этот вопрос. Его воображение пока могло заполнить пробелы. Джесс не была готова рассказать ему подробности. Может, никогда не будет. Она была права в том, что ее отец был гордым человеком, а Джесс так же заботилась о семье, как и он. Она должна была решить, когда и что именно ему расскажет.

– Я доверяю тебе, – призналась она, прежде чем погрузиться в задумчивое молчание. – Я знаю, что ты не скажешь ничего, что навредит репутации моего отца.

– Никогда, – пообещал Данте.

Он молчал, пока Джесс собиралась с силами.

– Я построила свою взрослую жизнь на обещаниях, данных моей матери. Обещания заключались в том, чтобы продолжить свое образование и получить квалификацию, чтобы я могла зарабатывать на жизнь и заботиться о моем отце и ферме. Это не оставляло мне много времени, чтобы оплакивать смерть матери. Ведь альтернатива заключалась в том, чтобы погрузиться в горе и ничего не достичь, то есть я бы обманула ее надежды.

– Нам всем нужно время, чтобы скорбеть. Давай опираться на прошлое и будем помнить тех, кого мы любили, зная, что они хотят, чтобы мы делали это.

– Ты всегда находишь способ заставить меня улыбнуться, – задумчиво заметила она. – Ты хочешь наказать меня за это?

– Ты хочешь быть наказанной?

Ее взгляд упал на смятую кровать.

– Ты доставил мне огромную радость десять лет назад.

– Ты имеешь в виду поцелуй в конюшне твоего отца?

– Это было только начало, – призналась Джесс. – А теперь ты снова доставил мне радость.

– Чему я несказанно рад…

Когда он замолчал, она спросила:

– Данте, что‑то не так?

Сейчас было не время объяснять, что происходит с фермой.

– Нет. Все в порядке. Поговорим утром снова.

– Обещаешь? – мягко спросила она.

– Обещаю. – Обняв Джесс, он устроился на кровати. Почувствовав, как ее слезы скатились ему на грудь, он повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Почему ты плачешь?

– Я счастлива, – призналась она.

Обняв Джесс, он поцеловал ее в макушку.

– Засыпай. Я никуда не пойду.

Дыхание Джесс стало ровным, и Данте почувствовал удовлетворение от мысли, что она смогла расслабиться в его руках.

Была ли это любовь?

Глубокое доверие было любовью. Обнажать воспоминания, которые были мучительны для них обоих, и доверять их друг другу было самым ярким доказательством любви. Теплое удовлетворение внутри его напоминало любовь. Что иначе могло заставить его лежать здесь, желая эту женщину, но боясь побеспокоить ее?

Это было прекрасное начало Рождества. Джесс проснулась и обнаружила, что в эти темные тихие часы раннего утра она лежала, обнаженная, в постели с Данте. «Обнаженная и довольная», – поправила она себя. Но желание не заставило себя долго ждать. Данте оказался таким же нетерпеливым, как и она. Удовлетворенно вздохнув, он сменил позу, чтобы облегчить ей задачу.

Направляя его, она пыталась разбудить место, которое никогда не могло насытиться им и теперь остро нуждалось в большем.

– Эй, – прошептал Данте, – не так быстро. Не торопись…

Джесс не могла ему ответить, потому что была полностью сосредоточена на том, чтобы заставить его проникнуть немного глубже. Она заметила, что челюсть Данте сжалась. Он тоже страдал. Такая сдержанность была для него пыткой. Подавив желание броситься вперед и положить конец их мучениям, она решила сделать то, что он предложил, а именно отпустить все и позволить Данте задавать темп.

– Верно… Расслабься, – подбадривал он. – Ощущение будет намного сильнее, если ты позволишь мне доставить тебе удовольствие, а сама ничего не будешь делать.

Прерывисто вздохнув, Джесс поняла, что он прав. Каждое его прикосновение стало ощущаться гораздо сильнее. Она могла сосредоточиться на своих чувствах. Она на мгновение напряглась, когда он погрузился немного глубже. Почувствовав ее беспокойство, Данте остановился, чтобы позволить ей привыкнуть к новому ощущению. Когда Джесс была готова двигаться дальше, он обхватил ее ягодицы и вошел еще немного глубже. Боли не было. Он хорошо ее подготовил. Было только удовольствие – волна за волной невероятного удовольствия, подкрепленного непреодолимой необходимостью быть с ним единым целым.

Данте быстро довел ее до точки невозврата, а затем тихим голосом скомандовал:

– Сейчас!

Джесс не нуждалась в ободрении и с радостью погрузилась в бездну удовольствия. Даже когда обрушившиеся на нее волны оргазма утихли, Данте продолжал двигаться. Он крепко и нежно держал ее, пока ее желание снова не проснулось. Тогда она схватила его за ягодицы, чтобы двигаться вместе с ним все быстрее и сильнее.

Они наслаждались друг другом, как могли, испытывая удовольствие иногда в постели, а иногда нет. Общий душ, чтобы остыть после секса, оказался еще одной причиной для занятий любовью, только на этот раз она вскарабкалась на него, и Данте прижал ее к стене и глубоко вошел в нее.

Они спали очень долго. Когда Джесс проснулась, свет проникал сквозь занавески. Неужели это действительно рождественское утро? Пройдя на цыпочках через комнату, она отдернула край занавески.