Для диких животных места нет

— Африканские танцы завоевали весь мир! — сказал я им.

Лошади здесь, как и в большинстве других областей Африки, жить не могут — погибают от болезни нагана. Тем не менее на станции прежде всегда держали нескольких верховых лошадей, необходимых при отлове диких слонов. Для того чтобы сохранить жизнь этим лошадям, им постоянно делали соответствующие инъекции. И хотя во время гражданской войны здесь наверняка не было необходимых для этой цели лекарств, я все же, к полнейшему своему удивлению, заметил двух лошадей, причем объезженных и в весьма хорошем состоянии. Как я узнал, это были потомки здешних верховых лошадей.

И слоны тоже пережили гражданскую войну. Когда она началась, корнаки сели на слонов вместе со своими женами и детьми и исчезли в чаще леса. Там они прожили с короткими перерывами около года, появляясь домой только тайно, по ночам, чтобы собрать с полей маниок. Вот так Гангала-на-Бодио продержалась в трудные времена.

Станция по отлову слонов находится на самой границе с Гарамба-парком, который тянется отсюда до границы с Суданом. Этот национальный парк основан в 1938 году и охватывает 5 тысяч квадратных километров, что вдвое больше государства Люксембург! Только в этой местности во всем Заире водятся жирафы и только здесь живут белые носороги (северного подвида) в естественных условиях на своей первоначальной родине. Со дня его основания Гарамба-парк был закрыт для посещения туристами, служил исключительно для научных целей.

Вплоть до самого разгара гражданской войны, до 1963 года, в Гарамба-парке обитало 1300 белых носорогов. Но потом сюда заявились солдаты, а вслед за ними и браконьеры из пограничного Судана, которых постепенно, становилось все больше, а жирафов и носорогов все меньше. Под конец здесь осталось всего 20 белых носорогов. А вот недавно проводили новый подсчет и обнаружили будто бы уже 250 экземпляров. Сомнительно что-то. Я часами летал над парком и изъездил его вдоль и поперек на вездеходе, но, к великому своему сожалению, обнаружил только пятерых. А вот слонов и кафрских буйволов я действительно видел большие стада.

В самом парке с браконьерством покончено. А поскольку привычные места обитания диких животных здесь остались в полной сохранности, то поголовье их, несомненно, вскоре снова возрастет. Но тому, что на сегодняшний день в парке обитает уже 250 белых носорогов, я, откровенно говоря, не верю.

Через несколько дней мы с Жамаром снова садимся в его «Цессну» и летим в Момбасу — большую деревню посреди девственного леса, возле которой имеется нечто вроде посадочной площадки — ровная полоска земли, поросшая травой. А оттуда уже надо ехать на машине по дороге, ведущей через лес Итури, пока через два часа не достигнешь местечка Эпулу, расположенного на берегу одноименной реки, в самом сердце девственного леса Центральной Африки.

Вот там и находится лагерь по отлову окапи. Основан он был в 1946 году под руководством Ж. Медины и содержался им в самом образцовом порядке. Медина побудил окрестных пигмеев помогать ему в отлове окапи, этих редчайших короткошеих лесных жирафов, открытых только в 1900 году.

Ж. Медине во время гражданской войны пришлось провести около десятка лет вдали от лагеря по отлову окапи, в Кисангани. Тем больше была его радость, когда полгода назад ему разрешили туда вернуться, теперь уже довольно дряхлым и немощным стариком. К сожалению, я его уже не застал: несколько недель назад его похоронили.

За то время, что я здесь не был, построено несколько новых загонов, поймано 11 окапи, два из которых живут в приусадебном парке президента в Киншасе. Я видел их — они ухожены и выглядят прекрасно.

Лагерь сейчас занимается отловом различных животных для зоопарков: здесь есть и бонго, и лесные дукеры. В сарае я обнаружил тяжелую рабочую упряжь для слонов, которой теперь в Гангала-на-Бодио уже не пользуются. Дело в том, что в лагере прежде работала группа рабочих слонов. Я предложил новому начальству их снова завести. Туристам, которые теперь, безусловно, во все возрастающем числе хлынут в Заир, это будет интересно. За несколько часов езды они смогут из Вирунга-парка добраться до Эпулу, полюбоваться окапи и другими дикими лесными животными, поглазеть на бамбути. А всего в каких-нибудь нескольких часах езды отсюда находятся знаменитые пещеры Маун-Ойо — удивительнейший лабиринт из величественных кафедральных соборов, огромных залов с высоченными сводами, под которыми живут десятки тысяч питающихся плодами летучих собак. Это зрелище, которое не увидишь в других частях Африки.

Страшно обрадовались нашему приезду мои старые знакомые — бамбути — они устроили настоящий праздник танца. По всей вероятности, им очень не хватало в эти последние 10 лет посещений европейских гостей, всегда привозящих с собой какие-нибудь лакомства…