Для англоманов: Мюриэл Спарк, и не только

Стиль «Утешителей» весьма сдержанный, а порой и легкомысленный, переходит в раздраженный, когда речь заходит о чем-то серьезном, и о том, как сложно говорить о подобных вещах в условиях такой нелепой и капризной традиции, как роман. Сюжет умышленно усложнен, поскольку проблема поставлена следующим образом: как при всей этой преднамеренно нагнетаемой невероятности событий, еще более запутанных нелепыми притязаниями писателя на пространство и время, рассказать о чем-либо точно и интересно? Один из выходов, если его вообще можно отыскать, состоит в том, что даже при всей лживости романа и нелепости обычной жизни, истина все-таки немало значит; а все оттого, что воображение, при условии, что оно развито, связано категориями, которые, так или иначе, соотносятся с абсолютной истиной.

Это проявляется в сюжетах Спарк как некий повторяющийся атавизм — при этом мы исходим из того, что древние образы связаны с истиной более определенными отношениями. Так Каролина, переходя поток, договаривается со своим демоном, но это лишь ранний пример очень важного для г-жи Спарк механизма. И он не умаляет легкой приятности перехода.

Никакая другая книга так очевидно не пытается вникнуть в то, как именно работает вымысел, но теперь уже ясно, что г-жа Спарк не свернет свое исследование. Здесь, как и в остальных своих проявлениях, она остается поэтом, ибо поэтов более, чем прозаиков, занимает истинная природа выбранного ими метода. Стэнфорд цитирует один из афоризмов Спарк, — «Есть многое на свете, кроме поэзии», — явно показывая свое несогласие с этим афоризмом, который, по-видимому, многим чреват и являет нам точную, хотя и несколько странную характеристику ее романов. Наиболее известен, пожалуй, афоризм «Memento mori»: «Есть многое на свете, кроме святого умирания». В нем, бесспорно, присутствует высочайшая до болезненности точность, поэтическая концентрация на узком круге людей и мыслей. Престарелые персонажи романа совершенно разные, их объединяет лишь одно — близость конца, что-то вроде плясок смерти, и самый заметный из них — не коварная г-жа Петигрю, а воскрешенный Чармиан, романист внутри романа, сумевший «придать единую форму разрозненным происшествиям» и прекрасно сознающий, что форма эта, как и всякий вымысел, есть обман. «В жизни, — говорит он, — все не так. Всё — в руке Божьей». В этом мире все просто; записи ученого гибнут в огне, они лишь мусор, и только. Г-жа Спарк часто бывает склонна жечь дома для аллегории. Она-то знает, как приходит смерть, но только Джин Тэйлор знает, что с ней делать, знает, где именно ее настоящее место среди четырех последних вещей. «Memento mori», возможно, и перегружен событиями; на этой стадии г-же Спарк нужна бурная деятельность, наряду с тонким диалогом и оккультной образностью.

Повесть «Баллада о предместье» короче и по жанру ближе к легенде. Она столь полна мрачных намеков на демоническую природу Дугала Дугласа, что могла бы походить на надуманные «Письма Баламута», но на самом деле это по-настоящему тонкое произведение. В «Утешителях» призрак машинистки бродит, где ему вздумается, вмешиваясь в жизнь всех и каждого. Дьявол как отец лжи — покровитель писателей; Дугал пишет вымышленную биографию пожилой женщины и ведет в своем блокноте списки общих мест из полезных, хотя и неразборчивых авторов, угодливых исказителей истины и ее острого восприятия. Как сочинитель он ввергает людей в разврат и даже в саморазрушение: так, жених говорит: «Не буду», начальника машбюро убивают. И опять напряженная сосредоточенность на обществе незначительных людей, снова мелкие жалобы на всякого рода болячки (Дугал панически боится воды, на голове у него пузыри и прочее). Тут и приподнятое настроение в холодном Эдинбурге, и сам автор поигрывает с историей о мертвых монахинях в туннеле.

Последней (на данный момент) из книг с туго набитым сюжетом стали «Холостяки», но мир их так же произволен, это мир холостяков, их друзей и любовниц. Как и в «Утешителях» нам предложено рассмотреть аналогию между сочинением романа и временной утратой рассудка. Мы призваны усмотреть сходство между написанием романа и спиритизмом (ложным или истинным, но фундаментально чуждым истине), а также между спиритизмом и эпилепсией. Медиумы, подобно писателям, говорят разными голосами, полагаются на стандартные ответы в своих аудиториях, но они зависимы не в меньшей степени, чем эпилептики, — от атавизмов в центральной нервной системе. Однако, как и писателей, их считают очень умными. Действие в «Холостяках» развивается комедийно, хотя оно, по замечанию их героя, «все построено на демонологии и имеет дело с обитателями эфира». Комедийность действия проявляется в разложении, а это подразумевает первоначальную безгрешность, что потом становится главной темой г-жи Спарк.