Для англоманов: Мюриэл Спарк, и не только

Гарвен их замечает, а следом за ним — мисс Армитидж. Они приближаются к Полю и Эльзе с радостным видом людей, наконец-то встретивших старых приятелей после долгой разлуки.

— Вы прекрасно выглядите, — говорит Поль мисс Армитидж.

Та застенчиво смотрит на Гарвена.

— Эльза, — говорит Гарвен, — мне бы хотелось с вами поговорить.

— Идемте в бар, — говорит Поль.

Но в баре полно народа, да и фреска на стене не в Эльзином вкусе.

— Давайте поедем в центр, — говорит Эльза. — Мне хочется танцевать.

— У нее сегодня выходной вечер, — объясняет Поль.

Однако они находят свободные места в общей комнате рядом с холлом.

— Должен вам сообщить, — говорит Гарвен, — что у нас с Анни любовь.

— Должен вам сообщить, — говорит Поль, — что гостиница «Сент-Реджис» для этого не предназначена.

— У нас раздельные номера, — говорит Анни.

— Мы также и профессиональные партнеры, — говорит Гарвен. — Через Анни я постигаю вас, Поль. Это вторичный ассоциативный процесс косвенного подхода. А через вас я имею косвенный подход к Эльзе третьей степени.

Эльза говорит Анни: — Я считаю низким с вашей стороны использовать признания моего мужа в качестве пациента за все эти годы в собственных целях. Это неэтично.

— Ваше мнение в расчет не принимается, — заявляет Анни.

— Да нет у нее никаких моих признаний, — говорит Поль. — Она только думает, что есть.

— А раз нет признаний, — говорит Гарвен, — то нет и предательства. Анни в большой степени представляет собой ваше творение, Поль, поэтому, познавая Анни, я могу познавать и вас. А еще, как вы видите, я по тому же шаблону могу познавать Эльзу.

— Когда мы получим достаточно познания, — говорит Анни, — первичного, вторичного и третьей степени, тогда мы по настоящему сможем заняться лечением вашей жены, Поль. Я располагаю новой методикой.

— Ей не требуется лечения, — говорит Поль. — Ее не существует.

— Ну уж нет, — говорит Гарвен, — это никуда не годится.

— Давай уйдем, Поль, — говорит Эльза.

— Миссис Хэзлет, — говорит Анни, — то, что вы сопротивляетесь лечению, только естественно. Все пациенты сопротивляются, все до единого. Однако моя новая методика, уверяю вас, уже дает первоклассные результаты — клиенты выстраиваются в очередь, чтобы меня заполучить, а по телефону ко мне не пробиться. Так вот, по моей новой методике личность субъекта не вовлекается в процесс, поэтому стимул сопротивляться лечению исключен. Моя новая методика — строго психофизиологическая. Я определяю наличие в различных органах организма психологических нарушений и лечу пациента строго на основе затронутого органа. В настоящий момент я лечу пациента, страдающего шизофренией поджелудочной железы. У меня есть пациент с гиперинтроспецией мочевого пузыря, осложненной эйфорией печени. Сейчас я занимаюсь случаями маниакально-депрессивной почки, сердечного суперэго, галлюциногенного психоза диафрагмы и сексуально-озабоченной селезенки. Широко распространены мании, связанные с половой сферой. Встречаются люди, страдающие эгоманией ногтей на ногах. Я могу лечить все что угодно.

— Кстати, — говорит Гарвен, — завтра утром я должен сходить к зубному врачу.

— А я — к моему адвокату, — говорит Эльза. — Вы, Гарвен, не озаботились предупредить меня об уходе, и я осталась без мажордома. Должна быть статья, по которой я имею право требовать возмещения за понесенный урон.

Она натягивает на плечо соболью шубку, а Поль грустно смотрит в холл, где только что появились новые лица.

— Ага, вот он, этот Киль, — говорит Гарвен. — А с ним княгиня Ксаверина и актер, он играл в пьесе вашего сына, как его?

— Майлз Бантинг, — говорит Поль, вставая. — Раньше он выглядел совсем по-другому. А другой мужчина — полковник Тилден. Идем, Эльза.

Вновь прибывшие озираются, помогают Поппи справиться с ее накидками, а Поль и Эльза тем временем успевают от них удрать, заскочив в лифт. Лифт останавливается, и они выходят следом за двумя мужчинами. Идут на оживленный гомон, доносящийся из-за створчатых дверей.

— За ними, мне кажется, — говорит Эльза, когда двери на мгновенье распахиваются, — и происходит самое интересное.

Поль придерживает ее на пороге. — Эльза, — говорит он, — неужели мы всю ночь так и будем бегать от твоих преследователей?

— Ты сам это заварил, — говорит она, — своими подозрениями, своими выдумками… Бедняга Киль, бедняга Киль, а Киль умер в тюрьме.

— А ты — в железнодорожной катастрофе.

— Как и ты, Поль, — говорит она. — Ты и сам это знаешь.

Группа из четырех пожилых людей покидает прием, бушующий за створчатыми дверями. Они учтиво огибают Эльзу и Поля, продолжающих препираться перед входом.

— Значит, это был Тилден? — говорит он. — Неужели Тилден в конечном счете и был твоим любовником?

— Вот у него и спроси, — говорит она. — Спустись и спроси, пусть поднатужится, вдруг да и вспомнит. Они, по-моему, все еще поджидают нас в холле.

— Или Майлз Бантинг? Ты из-за него плакала. Майлз?

— Я хочу сэндвич, — говорит она и делает шаг в комнату, хотя он держит ее за руку. — И хочу выпить.

— Найдем где поужинать, — говорит он. — А, может, Поппи?