Длань

Но пришли они лишь с вестью, что в лесу начался пожар. Уже скоро нещадное пламя можно было увидеть из деревни, и оно не спешило останавливаться. С каждым мгновением оно подступало всё ближе к поселению, и все поспешили к ручью черпать воду и готовиться к неравной схватке с пламенем. Танзи в тот день велели спрятаться в доме, но девочка не послушала. Она понимала, что после пожара жители упрекнут её, потому что она не помогла. Взяв расколотую бадью, найденную на задворках хижины, Танзи поспешила к ручью.

В это время пожар уже подошёл к деревне, и даже дышать удавалось с трудом. Люди бегали с водой к деревьям и траве, обливали и бежали обратно. Их потуги мало чем помогали. Танзи зачерпнула немного воды и поспешила вперёд. С каждым её шагом воды в бадье оставалось всё меньше: она стремительно утекала через щели, и за девочкой тянулся длинный след. Ей крикнули держаться от огня подальше, но Танзи не послушалась. Закрыв рукой большую дыру, она побежала дальше. Где-то поблизости затрещал обугленный ствол, закричали люди. Кто-то окликнул Танзи. Прямо перед ней обрушились чёрные остатки сгоревшего дерева, и девочка упала. Лицо пылало, дышать было трудно, и с каждым вдохом внутрь проникало нещадное пламя, сжигая её изнутри. Захрипев, она попятилась.

Этот день она вспоминала с ужасом. Не только потому, что тогда она чуть опять не погибла, но и потому, что многие в тот день лишились домов. Лес, живой и могучий, которого она боялась, стал ещё более пугающим, чёрным и безжизненным. Среди жителей стала ходить молва, что их лес стал похож на Проклятые земли из легенд о Первых богах.

Через день после пожара в деревню приехал торговец. Он гордо кричал своё имя: Дентерро, а затем с ещё большей гордостью зачитывал длинную фамилию: Петер Вальтхед Ульберт Липтицх. Для поселения, едва пережившего пожар, у него было очень много вещей — от старых табуретов до провизии, в которой так все нуждались. Цены были низкими, и в придачу он предлагал обменять старые вещи на прекрасные монеты. И, сочувствуя жителям, подарил самым щедрым покупателям настойку из Тифенона — «для успокоения».

Дентерро уехал так же спешно, как и приехал. Он клялся, что вскоре вернётся к ним, как только посетит ещё несколько поселений и пополнит запасы. Чтобы купить для Танзи еды, Пётр продал несколько шкур из своей хибары. Когда торговец уехал, он спешно направился в лес искать хворост для обогрева. К вечеру Лесник пришёл уставший и грязный, в саже, а за спиной нёс небольшую связку дров. Отложив несколько прутьев себе и наказав девочке развести огонь, Пётр направился выменять хворост на что-то полезное.

Этим вечером старик, смыв с лица и рук сажу холодной водой из ручья, уснул, не съев ни кусочка.

Наутро всю деревню созвали на совет: в ручье, что тянулся через поселение, погибла вся рыба.

— Это проклятье на нас! — причитали жители.

— На нас ниспослана кара: лес, а теперь и вода.

— В чём мы были неправы? В чём мы помешали Первым?

Жители в панике не могли найти выхода, каждый из них искал свою причину, за что на них обрушилось проклятье, пока кто-то из мальчишек, перекрикивая гул, не выпалил:

— Как она к нам пришла, так и начались беды!

Гул мгновенно затих. Каждый обдумал слова и, уже через мгновение, завопили:

— Да, да!

— Она принесла нам беды!

— Прочь гнать её!

— Она осквернила и лес, и воду!

— И Петра навлекла на неудачи!

Танзи стояла у края толпы и видела, как их паникующие лица быстро сменялись на гневные. Почти все, как одурманенные, показывали на неё пальцем и кричали, обвиняя во всех бедах. На глазах быстро выступили слёзы.

— Замолчите! — вступился Пётр.

Он встал перед девочкой, закрыв грудью от толпы и в гневе соединил брови:

— Она ребёнок, ироды! — кричал он. — В свои годы она столько пережила, и вы ещё на неё свои беды сбрасываете? Да как вам…

Его нарушил стук копыт. Через мёртвый сожжённый лес к ним приближался торговец Дентерро. Он радостно смеялся, потирая руки, и жители, забыв о проблемах, поспешили в свои дома. Как только торговец спéшил, к нему повалили люди, желая обменять свои последние пожитки на золото, а затем тут же меняли его на Тифенитовую настойку.

Взяв девочку за руку, Пётр повёл её домой.

— Не слушай их. У них случилось много плохого, и поэтому они обвиняют в своих бедах других. Всегда легче кого-то обвинять, чем признавать свою вину.

Гул у телеги торговца не прекращался до сумерек. Лишь когда Дентерро спрятался под крытым передвижным убежищем, все остальные медленно стали разбредаться по домам. Танзи боялась даже выглядывать в окно — опасалась, что они вспомнят про неё и вновь обвинят в том, что она не делала. С этими мыслями девочка всё никак не могла уснуть, а наутро долго не могла встать с постели. Лишь увидев, как и Пётр не встаёт из своей землянки, она вскочила.

Его тело уже остывало.