Дивные пещеры

– Лезь под кровать, – приказала она Громову.

За века техника укрытия любовников не изменилась.

Евгений Семенович быстро, по-собачьи, нырнул под кровать, ударившись о ящик. «Ящики какие-то под кроватью, дураки, держат», – мелькнула глупая мысль.

– Что случилось, Мишенька? – спокойно спросила Софья Анатольевна мужа, открыв дверь.

Шеф ничего не ответил. Громов слышал, как он торопливо прошелся по всем комнатам, хлопнул дверьми туалета и ванной, потом заскрипели дверцы платяного шкафа.

– В чем дело, Мишенька? – повторила Софья Анатольевна вопрос. – Ты что ищешь?

– Это чьи носки? – глухо спросил Шеф.

– Какие носки?

– Вон те. В кресле лежат.

– Эти? – Голос жены дрогнул.

– Да. Эти.

– Мишенька, это же твои носки.

– У меня нет полосатых.

– Я… Я их купила тебе. Сегодня…

– Да? – Пауза. Движение. – А почему они по?том разят?

– Потом?… Гм… В самом деле… Это, наверное, продавщица ошиблась.

– Продавщица?

– Ну да… Дала поносить мужу, а потом положила в коробку. Они так делают. Вот, например, у меня однажды было с сумочкой…

– Так… – сказал Шеф и подошел к кровати. Громов рядом увидел его полуботинки. Один полуботинок был совсем грязный. Очевидно, Шеф торопился и не разбирал дороги… Евгений Семенович даже не ощущал ударов своего сердца. Глаза его остекленели, язык распух и прилип к гортани, дыхание остановилось. Громов был мертв. Он впервые по-настоящему понял, что такое смерть.

– Так, – сказал Шеф и, похоже, стал наклоняться. Больше нервы Евгения Семеновича выдержать не смогли. С тонким поросячьим визгом – этот визг потом будет вспоминаться противнее всего – Громов выскочил из-под кровати и, оттолкнув Шефа, кинулся к двери. По дороге он зацепился за что-то и почти пополам разорвал рубашку.

Под ноги попался ботинок, Евгений Семенович споткнулся, полетел вперед, ударился головой о выходную дверь. На миг потерял сознание. Кстати упавшая с вешалки щетка угодила ему в лоб и вовремя вернула сознание назад.

В довершение всех несчастий Громов выбежал на лестничную клетку как раз в тот момент, когда дверь квартиры напротив раскрылась и с мусорным ведром в руках показался начальник одного из отделов главка; оказалось, он был соседом Шефа.

Евгений Семенович дико посмотрел на коллегу и припустил вниз по лестнице. Внизу он услышал, как у начальника отдела запоздало выпало из рук ведро с мусором и покатилось по площадке, громыхая… В какой-то квартире отчаянно залилась собачонка…

Евгений Семенович три дня не ходил на работу, на телефонные звонки не отвечал, пил седуксен и корвалол. Нервы сдали совсем. У Громова дрожали руки и дергалось правое веко. Часами сидел он у зеркала, рассматривая свое лицо.

– У-у, гад… – бормотал он ненавидяще, – мерзкая рожа… Взять бы кирпич да по харе, по харе…

Изображение в зеркале не отвечало на ругательства.

– Ну, что молчишь, поганое рыло? – замахивался на свое изображение несостоявшийся замначальника главка.

Изображение тоже замахивалось.

Неизвестно, чем бы кончилось это состязание, может быть, Громова увезли бы крепкие люди в белых халатах, но, к счастью, на четвертый день пришел товарищ, принес с собой бутылку коньяка («Трешка от месткома на фрукты, остальные свои добавил»). Товарищ полностью в курсе. В курсе был главк и некоторые периферийные предприятия. В министерстве тоже история достаточно хорошо известна. Товарищ советовал подать заявление по собственному желанию и уехать в другой город, там история забудется быстрее. Кстати, он берется в этот город организовать звонок из министерства на предмет устройства на работу.

– Не вешай нос, – утешал товарищ, – не ты первый горишь и не ты последний. Хорошо хоть на бабах сгорел, с возрастом этот недостаток прощается. Хуже, если пьянка или денежные махинации. А это ничего. Обзаведешься семьей, постареешь – никто и вспоминать не будет! Ха-ха-ха! – не выдержал товарищ. – Говорят, ты в одном галстуке три километра шпарил. Правда? Расскажи хоть подробности.

Кривясь, словно у него повыдергивали все зубы, Евгений Семенович написал заявление и отдал его товарищу. Тот, продолжая хохотать, допил коньяк, взял заявление, стал прощаться.

– Ты извини, – сказал он, – но не могу… Ха-ха-ха! Как представлю… Ха-ха-ха! В галстуке в одном… Милиция свистит… Свистела милиция? Ха-ха-ха! Босиком по лужам… Дамы шарахаются… Встретились дамы? А? Ха-ха-ха! Извини, старик, это на нервной почве.

Евгений Семенович вытолкнул неврастеника за дверь.

На следующее утро курьер принес ему трудовую книжку и расчет…

Вечером позвонила Софья Анатольевна.

– Я все знаю, – сказала она. – Ты принял правильное решение. Мы теперь будем счастливы.

– Кто «мы»? – холодно спросил Евгений Семенович.

– Ну мы с тобой. Я уже собираю вещи…

– А… а… – сказал Евгений Семенович.

– Почему же ты не спросишь, как я?

– Как ты? – спросил Евгений Семенович.

– Плохо. Он ударил меня в глаз. Правым глазом я почти ничего не вижу. Потом он запер меня в ванной и держал там два дня. Через вентиляционную решетку бросал мне сухари. Представляешь, какой изверг?

– Представляю, – оказал Евгений Семенович.