Дивисадеро

— Хватит! — рявкает Отри, но Дорн не унимается:

— Судный день… Говорят, там все обуглилось.

Купер заканчивает тасовку, «пуля» уже внизу колоды. Все молчат. Лишь Дорн расписывает подробности американской бомбардировки, но Отри поднимает руку и требует тишины. Купер дает снять, изображая поглощенность его байкой о шестилетней девочке, которая вдруг стала наизусть шпарить целые страницы из Ветхого Завета.

Купер сдает первый круг — каждому по две карты крапом вверх. Расклад:

Отвлекая Отри от удивительно хорошей руки, Купер просит его досказать историю про девочку. Дорн ставит, Отри поднимает. Купер в игре, бандюганы пасуют. Купер расслабленно откидывается на стуле. Судьба кона решилась в тасовке. Осталось лишь сыграть руки. Он сбрасывает следующую карту и сдает флоп — три общие карты лицом вверх.

У Дорна слабая комбинация, но он ставит, Отри с тремя тузами поднимает. Купер, тихонько напевая «Кинешься за камушком укрыться, глядь, а камушка-то нет…»,[25] отвечает. Дорн пасует. Партия ползет как черепаха.

Купер спаливает верхнюю карту и сдает «терн», начинающий третий круг торговли. Ерундовая бубновая восьмерка не способна повлиять на комбинации; будет еще круг торговли.

Семья-то есть? — спрашивает Отри. Взгляд его рентгеном просвечивает Купера.

Один я, тихо отвечает Куп.

А подружка?

И подружки нет. Никого, сэр. Купер прищелкивает языком. А вы женаты?

А то как же.

Отри вновь крупно ставит. Куп задумчиво перебирает фишки. Подумав, отвечает. Время близится к половине десятого, на кону почти сто тысяч долларов, в игре двое. Теперь даже Отри смолк; Куп сдает последнюю карту — «ривер» — и про себя шепчет ее номинал, переворачивая лицом вверх. Этой непритязательной червовой семеркой он испепелит и унизит Отри.

Вместе с общими картами, что лежат лицом вверх, Отри имеет фул-хаус: три туза и две семерки. Он тотчас сдвигает все свои оставшиеся фишки в банк. Куп отвечает. Они открываются, и Куп предъявляет каре из семерок. Voilà,[26] говорит он.

Отри улавливает дьявольскую издевку. Купер подгребает к себе около трехсот тысяч долларов и медленно встает.

Сядь, сынок, шипит Отри.

Сядь, вторит Дорн.

Купер собирает фишки. Он поднимает взгляд к всевидящему «небесному оку», которое его проморгало, и делает ему ручкой.

— Дурак ты хренов! Пацан!

Купер косится на Дорна, расслышав его неподдельную злость. Потом идет к кассе и под взглядами компании обналичивает фишки. С межэтажной площадки смотрит Манчини.

Купер вызывает лифт, поднимается на одиннадцатый этаж, а затем лестницей спускается в гараж и высматривает машину Дорна. Идет к той, что мигнула фарами. Рут пересаживается на пассажирское сиденье.

— Все благополучно?

Да.

Из темного гаража машина выезжает в пустынный мир беснующегося электричества. Через двадцать минут они за городской чертой.

Всю ночь радио передает военные сводки. Привалившись к дверце, Рут разглядывает Купера. В жизни застенчивый, он уже раскаивается в своей глупой выходке. Рут тычет его пальцем в плечо, и Куп, очнувшись, отрывает взгляд от дороги.

Ты читал «Выбор Софи»?[27] — спрашивает Рут. Однажды по радио я слышала выступление парня, написавшего эту книгу. Его спросили, над чем он сейчас работает, а он не ответил. Потом извинился и говорит: «Наверное, я уже написал свою самую личную и глубокую книгу. Еще раз вряд ли получится. Попробую сочинить что-нибудь смешное. Я знаю, смешить нелегко. Но, по крайней мере, это что-то другое». Мне ужасно понравились его слова. Я читала все его последующие книги, но, конечно, ничего смешного в них нет. И конечно, назад не вернешься.

Я знаю, чуть слышно говорит Куп.

Потом Рут засыпает — к утру ей надо вернуться в Вегас. Купер крутит шкалу приемника, но о войне сообщают лишь всякую мелочь. Он понимает, что своим виртуозным и наглым выигрышем навсегда перекрыл себе дорогу в Вегас и даже Тахо. Еще на первом уроке Язычник остерегал от показухи и вспыльчивости. Как шулер он был приверженцем естественности, которая требует создать впечатление, будто ничего не происходит. С Братией Куп напортачил. Видимо, Дорн примет огонь на себя, изображая злость. До рассвета Рут вернет машину в гараж и будет вне подозрений.

На короткой остановке они выпивают в придорожном баре. Вернувшись в машину, Купер раскладывает деньги на четыре равные кучки и прячет свою долю в старую сумку с логотипом «Северо-Западные авиалинии». Остался последний отрезок пути, в окна с опущенными стеклами задувает ветерок. Вдруг Куп притормаживает.

Что случилось? — спрашивает Рут.

Куп объезжает сову, пригревшуюся на теплом асфальте. Перед автовокзалом Тонопы еще секунду он не выпускает руль, словно впереди долгие мили пути. Потом выбирается из машины, Рут подходит к водительской дверце и обнимает его. Сейчас Куп исчезнет. Больше никогда он не увидит своих друзей. Он берет сумку и уходит. Проезжая мимо, Рут сигналит и машет рукой, но Куп не оборачивается. Он уже стал чужаком.