Диверсанты Второй мировой

Костяк слушателей школы составляли дети переехавших в СССР коммунистов политэмигрантов, одинаково свободно владевшие русским и родным языками, в том числе уже успевший повоевать против гитлеровцев сын лидера югославского Сопротивления Иосифа Броз Тито Шарко и 16-летняя Амайя Ибаррури — дочь лидера испанской коммунистической партии Долорес Ибарурри. Правда, из соображений конспирации эти и все остальные слушатели школы, многие из которых хорошо знали друг друга еще до войны и эвакуации, были вынуждены называть друг друга по псевдонимам, придуманным для них директором школы А. И. Антиповым, который до войны возглавлял делегацию ВЛКСМ в молодежной секции Коминтерна — Коммунистическом союзе молодежи (КИМ).

Подробные воспоминания об учебе в «сельхозтехникуме № 101» привел в своих мемуарах «Революция отвергает своих детей» живший в Москве с середины 1930-х годов сын немецких политэмигрантов Вольфганг Леонгард:

«…Школа Коминтерна была разделена на отдельные национальные секции. У каждой группы был свой преподаватель и представитель от учеников. Испанская группа была самая многочисленная, в ней было 30–40 курсантов. Немецкая, австрийская, судетско-немецкая и болгарская группы состояли из 15–20 человек, а остальные группы были еще малочисленнее. Англичане и американцы в школе Коминтерна не были представлены вообще. Большинство курсантов немецкой группы в школе Коминтерна были, как и я, молодые люди, комсомольцы, выросшие и получившие воспитание в Советском Союзе.

В школе нас учили писать листовки, но и изготовлять их в строжайших условиях подполья. В засекреченной школе Коминтерна находилось еще более засекреченное место — маленькая химическая лаборатория. Там нас знакомили со всевозможными способами изготовления подпольных листовок, а также разбирали вопросы, как достать необходимые для этого предметы, после чего каждый из нас должен был сам на практике изготовить листовки. Преподавание было поставлено очень серьезно, но нам запрещено было делать какие-либо записи. Мы должны были все держать в голове.

Вскоре после моего прибытия в школу у нас начались военные занятия, для руководства которыми были назначены специальные начальники групп, в то время как преподаватели и старосты групп превращались в простых „рядовых“. Почти все руководители групп и командиры „частей“ были партработниками с опытом испанской гражданской войны. Военная подготовка состояла из строевых занятий, изучения оружия и занятий по стратегии и тактике у ящика с песком. Требования на этих занятиях для тех, кто никогда подобными вещами не занимался, были чрезвычайно высоки. Мы должны были в кратчайший срок изучить не только обращение с ручными гранатами и минометами и с предельной быстротой разбирать и собирать револьверы, винтовки, легкие и тяжелые пулеметы, но и выучить, как по-русски, так и на родном языке, все связанные с этим делом названия…» [201]