Диверсант № 1. Наш человек Судоплатов

Прямая дорога из Минска в Барановичи в одном месте делала полупетлю, огибая берег реки, в этом-то месте и росла пара огромных сосен, высившихся по разные стороны шоссе. От двух деревьев хорошо было наблюдать за дорогой в обе стороны – удобное место для засады. Поимка такого гада, как фон дем Бах, повинного в массовых казнях, была сама по себе удачей, но в голове у Судоплатова уже зароились мысли, складываясь в замысел, куда более губительный для немцев.

«Ганомаг» съехал с дороги, и Павел, подняв бронещиток, громко крикнул:

– Изя! Свои! Я от Раввина Бени!

Из кустов робко выглянул худой парень, из тех, кого дразнят в школе за отличную учебу и умение играть на скрипке.

– Так я вас знаю! – обрадовался он. – Вы оружие Батьке Минаю передавали!

– Было дело. Ну, проезжал фон дем Бах?

– Таки нет.

Ладно, подождем. Больше ждали.

– Трошкин! Медведев! Дозорных выставить. Как покажется кортеж, выводим «Ганомаги». На виду чтоб торчали только в немецкой форме. Пушки на позицию. И запомните: стрелять по машине Эриха фон дем Баха запрещаю! Пригодится в хозяйстве…

– Есть! – расплылся в улыбке Трошкин.

Сам Павел щеголял в мундире оберштурмбаннфюрера СС, перешитом на него все тем же Раввином Беней. Повернувшись к Изе, он спросил:

– Как там Батька Минай?[14]

– Так он сейчас в Пудоти, это под Суражем. Отряд собирает из тех, кто на картонной фабрике работал. Да что там – собирает! Собрал уже немножечко. На колонну немецкую напал, мост через Усвячу сжег…

– Молодец! А детей он с собой увел?

– Нет еще. Говорит, в лесу жить трудно.

Судоплатов досадливо поморщился. «В той жизни» Батька Минай пережил страшную трагедию – фашисты захватили четырех его малых детей в заложники и расстреляли.

– Вернешься, Изя, передашь через связного мой приказ Батьке Минаю – немедленно увести детей! Иначе немцы их пустят в расход.

– От же ж звери…

– Люди, Изя, люди. Звери не способны на подлость.

Больше часа прошло в ожидании.

– Еду-ут! – разнесся крик дозорного.

– По местам! К бою!

Из кузова «Ганомага» Павел глянул в бинокль на приближавшиеся машины. Впереди ехал восьмиколесный «горбатый» бронетранспортер «Бюссинг» с орудийной башней наверху, позади – «Шихау», схожий с «Ганомагом», только побольше размерами, а посередке грузно покачивался роскошный черный лимузин – бронированный «Майбах». «Бюссинг» поначалу снизил скорость, пушка его шевельнулась, но затем водитель узнал «своих» и газанул.

– Володя, готовься!

– Всегда готов!

Головы панцергренадиров в касках, высовывающиеся над бортом «Шихау» и из люка на башне «Бюссинга», синхронно повернулись, оглядывая «встречающих». Судоплатов не отдавал команды – все было обговорено заранее. Мирно клокотавшие моторы взревели, гусеницы лязгнули – и оба «Ганомага» буквально выпрыгнули на шоссе, запирая «Майбах» между собой. Тормоза лимузина завизжали, машину повело, но водитель справился – передний бампер едва коснулся ленивцев «Ганомага». «Шихау» малость прозевал, и его приложило к борту партизанского броневика.

Все произошло почти мгновенно, а когда немцы очухались и башня затормозившего «Бюссинга» стала разворачиваться, свое веское слово сказали пушки. Артиллеристы били в упор, бронебойными. Экипаж «горбатого» сгинул сразу – снаряд попал весьма удачно, и боекомплект сдетонировал, почти отрывая башенку и вышибая люки. «Шихау» тоже не повезло – подкалиберным разворотило кабину, «выдув» бронещитки, – но половина панцергренадиров уцелела.

Застрочил пулемет, долбя по борту «Ганомага», и тут же прилетела ответка – грянул пушечный выстрел. Снаряд разорвался прямо в кузове «Шихау». И тишина…

Судоплатов мигом вылез из люка и в два приема соскочил на землю. Подбежав к «Майбаху», он распахнул заднюю дверцу, ей же прикрываясь, как щитом, и мотнул «Вальтером».

– Раус аус дем вагн![15]

Грузно ворочаясь, Эрих фон дем Бах покинул лимузин. Щекастый, губастый, очкастый и слегка растрепанный – фуражка осталась на кожаном сиденье. Тем лучше. Бесцеремонно развернув группенфюрера, Павел ударил его рукояткой пистолета по затылку. Фон дем Бах обмяк, и его тут же подхватили двое бойцов.

– Не помните мундир!

С водителем и адъютантом тоже особо не церемонились – клацнули по темечку и раздели.

– Этих допросить и расстрелять, – приказал Судоплатов, – группенфюрера повесить. «Броню» оттащить в лес.

«В той жизни» верховному руководителю СС в Белоруссии Эриху фон дем Баху, кавалеру Рыцарского креста, весьма повезло – на Нюрнбергском процессе он выступал свидетелем, хотя и прямо участвовал в массовых казнях – в Риге, в Минске, в Могилеве, пролив кровь десятков тысяч людей. Герман Геринг даже кричал ему со скамьи подсудимых: «Грязная, проклятая, предательская свинья! Отвратительная вонючка! Он был самым проклятым убийцей во всей этой чертовой кампании!» Теперь группенфюрер не даст свидетельских показаний – его жирная тушка в обгаженных подштанниках висела на суку в глубине лесного лога.