Диверсант № 1

– Он что, по памяти ее рисовал?

– Генерал считает, что так. Или это старая карта, тогда еще, сразу после происшествия, для каких-то целей вычерченная. Тихонов не сказал.

– Такая карта может быть очень неточной. Слишком неточной! С ней работать будет невозможно. Я с таким уже сталкивался. За эти годы остров полностью поменял свои очертания. Аральское море превратилось в скопище больших и малых озер и не более. А остров Возрождения стал полуостровом в самом большом озере.

– Вот потому они и тащат, умники, с собой старика.

– Неужели в Генштабе не осталось ни одной настоящей карты захоронений?

– Все они были уничтожены по приказу Хрущева еще в пятьдесят восьмом году. Чтобы потомки не знали… Странно только, что свидетелей не уничтожили.

Они нервничали.

Басаргин привычно ходил по кабинету – так ему всегда лучше думалось, и ожидание таким образом словно бы сокращалось. Костромин напряженно смотрел в монитор, впрочем, не очень надеясь на подачу сигнала со спутника.

– Ладно, – решил, наконец, комиссар. – Надо делом заниматься. Дочитаем донесения.

Басаргин согласно кивнул, но сесть за стол не успел, потому что его позвал телефонный звонок.

– Опять Астахов… Видимо, его сильно «достают»… Слушаю, Владимир Васильевич.

– Александр Игоревич, комиссар сейчас у вас?

– Здесь он, товарищ генерал, – как обычно, умышленно избегая уставного «так точно», ответил Басаргин.

– Его наше руководство приглашает. Пусть выходит на улицу, я высылаю за ним машину.

– Я выхожу, товарищ генерал, – ответил сам Костромин во внешний микрофон.

Брать документы с собой комиссар не собирался, поэтому просто передвинул их на стол Александра.

– Дочитай, пока меня «пытать» будут… Выскажи соображения. Если что-то непонятно, запрашивай с грифом «срочно» от моего имени. Так быстрее пройдет.

Хлопнул замок входной двери.

Александр уже познакомился с двумя первыми сообщениями и потому отодвинул их на край стола. Прочитал сначала те страницы, что первоначально отложил для него комиссар. Печально взглянул сначала на телефон, потом на монитор компьютера, вздохнул – сообщения не было, и взялся за оставшиеся.

После предположения Гольдрайха о возможном взрыве туннеля и о том, что он видел в Шамони арабскую террористку мадам Лальер с сыном-помощником, комиссар Рано подняла на ноги всю полицию Шамони. Но пресловутых арабов найти не удалось. Вечером того же дня, во время встречи с комиссаром, Гольдрайх высказал предположение, что они были в Шамони проездом, отправляясь в Италию. И, возможно, попытаются взорвать туннель с той стороны. Он откровенно издевался над женщиной-полицейским, но Рано почему-то изъявляла желание подчиняться предположениям Джошуа и отправилась в Италию, чтобы подключить к поискам итальянских карабинеров. Туннель был блокирован с двух сторон. Итальянцы намучились со своими «красными бригадами» и чужих террористов им только не хватало. При посадке на многочисленные рейсовые и экскурсионные автобусы в той и в другой стране люди в штатском, затесавшись в толпу, оглядывали каждого, отыскивая арабов. Возникло несколько скандалов, когда задерживали совершенно посторонних людей, имевших некоторое сходство с мадам Лальер.

Комиссар Рано предупредила Джошуа Гольдрайха – если он купит билет на автобус и не поедет и в это время произойдет взрыв, то он станет первым подозреваемым в пособничестве террористам. Тем не менее Гольдрайх билет купил, но на посадку не явился. И автобус, естественно, взорвался в туннеле, повредив еще несколько автомобилей. Число жертв достигло пятидесяти человек. В ответ на предъявленное голословное обвинение Джошуа только улыбался и радостно высказал встречное предположение, что мадам Лальер пытается уже трижды взорвать именно его, Джошуа Гольдрайха. Причину такой нелюбви к себе он предположить не мог. Но логика во всей этой истории просматривалась очевидная. Таким образом возникла совершенно новая версия, которая так и осталась рабочей, не найдя ни подтверждения, ни отрицания. За Гольдрайхом неделю бессмысленно ходили тайные агенты французской полиции, то ли оберегая от террористов, то ли подозревая его в терроризме, а через неделю он улетел домой.

В течение последующих трех лет Джошуа Гольдрайх выпал из поля зрения французской полиции, и только Интерпол время от времени интересовался им, проверяя причастность к тем или иным событиям. Однако, кроме эксцентричного поведения, Джошуа упрекнуть было не в чем. Он много и подолгу путешествовал по миру, но редко задерживался в какой-то одной стране, предпочитая постоянное передвижение. А временами закрывался в своем большом доме на окраине Филадельфии, и никто не видел его месяцами.

Там же, в Америке, он нанял частного тренера по дельтапланеризму. Освоив науку полетов, возил с собой по всему миру несколько дельтапланов. Но никогда не привозил их назад, не желая и в обратной дороге возиться с багажом.

Вот и весь материал, который смог предоставить в распоряжение своего российского бюро Интерпол.