Дюна: Пауль

«Но я же всего лишь человек!»

Люди внизу продолжали что-то кричать, стараясь перекрыть рев ветра. Орнитоптер трясло, но пилот наконец смог поднять машину, унося Пауля и Чани вверх, где сила ветра была намного меньше. Пауль продолжал не отрываясь смотреть вниз. Что думают теперь эти несчастные глупцы? Неужели они всерьез верили в то, что Муад’Диб в любой момент может усмирить бурю? Неужели, умирая, они будут думать, что Муад’Диб предал их?

— Что с пряностью? — спросил Пауль. — Успели ли поднять весь груз?

— Думаю, что да, Муад’Диб.

Отец сделал бы все, рискнул бы всем на свете, не остановился бы ни перед чем и лично попытался бы спасти этих несчастных, пусть даже ценой других жизней. Он не пожалел бы ради этого никакой пряности и никакого — самого дорогого — оборудования. Но в некоторых вещах Пауль не был похож на своего отца, ведь он был больше, чем герцогом, и должен был служить интересам всей империи. Но как без меланжи смазывать шестеренки этой самой империи…

Внизу обреченные на смерть люди продолжали стоять на гребне дюны, не отворачивая лиц от страшного ветра, несшего смертоносный песок. Он видел, как упали три человека, опрокинутые режущим воздушным потоком. Другие изо всех сил старались удержаться на ногах, как будто для того, чтобы доказать что-то Муад’Дибу… но что? Будь Пауль Атрейдес моложе, он расплакался бы, глядя на безрассудство, которое эти люди считали храбростью. Но фрименская закалка и гнев за этот бессмысленный поступок не дали пролиться слезам.

Как это ни печально, но Пауль был уверен, что остальные рабочие, те, кто видел этот бессмысленный, хотя и драматический эпизод, сделают из него совершенно иной вывод. Песок и ветер закружились над покинутой разработкой, поглотив последних упрямцев с Омвары, и Пауль знал, что свидетели усмотрят в этом не заслуженную судьбу людей, ослушавшихся прямого приказа Муад’Диба. Они будут восхищаться этими глупцами, как истинно верующими, и с этим ничего нельзя было поделать.

— Мы летим в сиетч Табр, — сказал Пауль пилоту. — С меня довольно.

~ ~ ~

Хоть я и часто пользуюсь ножами, я редко дважды убиваю одним и тем же способом. Гораздо интереснее, да и надежнее постоянно изобретать новые способы ударов и менять углы их нанесения. Это непрерывный процесс, который с каждым новым опытом все острее и острее оттачивает клинок моего ума. А как восхитительны точный расчет времени и внезапность! Ах, это же целая поэма — в себе и для себя. Это суть власти и подавления.

Граф Хазимир Фенринг

Даже теперь, по прошествии более сорока лет их совместной жизни, граф Фенринг все еще находил невероятно привлекательной свою супругу Марго… он загорался всякий раз, когда вспоминал, как она соблазнила его впервые. Ради своего брака и собственного физического благополучия Фенринг не уставал попадаться в расставленные Марго ловушки.

В их частной резиденции в Фалидеях, где им было предоставлено убежище, Фенринг находил отраду не только в жарких и приятных половых актах, но и в том, например, что сумел найти и дезактивировать еще четыре следящих устройства, установленных в их с Марго спальне. Интересно, сколько раз эти гномы наблюдали их секс? Разозленный Фенринг поначалу решил выследить виновника и задушить его, предпочтительно на виду у других воющих от страха тлейлаксов. С другой стороны, кое-что зная о странном и ханжеском отношении этой расы к сексу, Фенринг в конце концов решил, что шпионы наблюдали обоюдную его и Марго страсть скорее с отвращением, нежели с удовольствием вуайериста. Эта мысль позабавила графа.

Фенринг отнюдь не напоминал своей внешностью прекрасного Адониса и не был воплощением мужской привлекательности. Его лицо, напоминавшее своими мелкими чертами мордочку хорька, нельзя было назвать красивым, но тело было хорошо тренированным, мускулистым. Он никогда не прихорашивался и не пытался выглядеть лучше, чтобы привлечь женское внимание. Он был мастером иного вида искусства — Фенрингу не было равных в умении оставаться тихим и незаметным, чтобы можно было вовремя шепнуть нужное слово в нужное ухо или проникнуть в нужную комнату, чтобы подслушать нужный разговор.

Удостоверившись, что в спальне не осталось больше ни одной камеры слежения, они с Марго сбросили одежду, глядя друг на друга в теплом золотистом свете светящихся панелей. Она повела его к кровати, где оба принялись демонстрировать свои умения в обоюдном доставлении сексуального наслаждения. Прошло четыре десятилетия, но Фенринг не переставал удивляться тому, сколько нового он узнал, и сколько ему еще предстояло попробовать.