Дюна: Пауль

— Прошу прощения, видит Бог, я не хотел этого. — Мысленно он произнес стих из Оранжевой Католической Библии «Кто хуже — лжец или тот глупец, который ему поверил?»

Он дал слово лорду Колусу, и тот поверил в честь Гурни Халлека. Гурни испытывал отвращение и к самому себе. «Не стоит искать себе оправданий. Не надо обелять свои поступки. Я командую этими солдатами. Я служу Паулю из Дома Атрейдесов».

Атрейдесы считали долг чести таким же обязывающим, каким фримены считали долг воды. Его лейтенант Энно опозорил свой полк и своего командира. Он сделал Гурни лжецом. «Я должен ответить за это».

В первых же сражениях джихада он видел упорную слепую ярость фрименов. Отбросив все общепринятые кодексы ведения войны, они рвались вперед к каким-то смутным целям, ведомые прежде всего жаждой крови и разрушения. Как дикие салусанские быки они растаптывали любого противника. Самые ярые сторонники Пауля были не способны думать. Единственным объяснением их действий было: «Так угодно Муад’Дибу». Пытаться их остановить — это то же самое, что пытаться остановить движущиеся песчаные дюны во время бури…

Гурни сурово сдвинул брови, сейчас он был по-настоящему страшен. Он не будет успокаивать свою совесть рассуждениями о том, что у него не хватило сил обуздать озверевших фанатиков.

В конце концов, он — командир, а они — его солдаты.

Долг солдата — выполнять приказы. Энно и все остальные фримены слышали его недвусмысленный приказ. Они не смогут притвориться, будто неверно истолковали его обещание лорду Колусу. Энно — мятежник. Он не выполнил приказ своего непосредственного начальника.

Не потрудившись оглянуться, Халлек прорычал голосом, который прежде без труда заполнял огромные залы:

— Привести сюда Энно. Заковать его в железо!

Халлек не отрывал взгляд от мертвой головы лорда Колуса, но слышал, как несколько человек бросились выполнять приказ.

Как командир фрименских полков, Гурни носил на поясе криснож, но сейчас он не стал извлекать это фрименское оружие из ножен. Вместо этого он обнажил другой клинок, видавший виды кинжал с выбитым на рукоятке гербом Атрейдесов. Это было дело чести, и здесь больше подходил кинжал аристократа.

Четверо солдат подвели Энно к Халлеку. Молодой человек вел себя самоуверенно, глаза его сияли гордостью и превосходством. Двое солдат держали его за руки, но кандалов на нем не было. Это было еще одно нарушение приказа. Призраки Суфира Хавата и Дункана Айдахо, должно быть, смеются над ним, видя, как он выпустил из-под контроля собственных подчиненных.

— Почему он не в цепях? Или мой приказ был недостаточно ясен?! — крикнул он, и фрименские солдаты рванулись вперед, восприняв эти слова как оскорбление. Двое даже схватились за свои крисножи. Гурни шагнул к ним, рубец на лице стал багрово-синим.

— Я — ваш командир! Муад’Диб отдал вам приказ: под угрозой смерти — будьте вы прокляты! — выполнять мои распоряжения. Я приказываю вам от имени Муад’Диба. Кто вы такие, чтобы оспаривать мои приказы и не повиноваться им?

Главная проблема, впрочем, заключалась в Энно. С другими строптивцами он разберется позже. Указывая на обезображенную голову, он спросил громовым голосом:

— Разве я не принял капитуляцию этого человека? Разве я не гарантировал ему жизнь?!

— Вы гарантировали, командир Халлек, но…

— В выполнении приказа не может быть никаких «но»! Вы — мой подчиненный, и вы не подчинились моему приказу. Следовательно, вы не подчинились приказу Муад’Диба.

Фримены зароптали, а Энно начал дерзко оправдываться, как будто отвечал на экзамене:

— Муад’Диб умеет быть милостивым. Муад’Диб умеет быть снисходительным и любящим. — Энно возвысил голос: — Но поборники Муад’Диба знают, что в действительности у него на сердце. Неверные должны быть скошены косой его кары. Обещая милость лорду Колусу, командир Халлек, вы, наверное, и правда говорили от имени императора… но все солдаты Муад’Диба знают, что надо делать с неверными. Колус сопротивлялся сам и приказал сопротивляться своим людям. Он был темной силой, пытавшейся ускользнуть от света Лисан-аль-Гаиба. — Он посмотрел на мертвую голову, надетую на кол, и удовлетворенно кивнул. — Я сделал то, что было необходимо, и вы это хорошо знаете.

Гурни едва сдерживал переполнявшую его ярость.

— Я знаю только одно: вы не подчинились мне. Наказание за невыполнение приказа — смерть. На колени!

Глаза Энно вспыхнули. Он дерзко вскинул подбородок.

— Я всего лишь исполнил волю Муад’Диба.

— На колени!

Энно продолжал стоять, и Гурни сделал знак четырем солдатам, державшим молодого лейтенанта. Те после недолгого колебания надавили Энно на плечи, заставив его упасть на колени. Гурни, сжимая кинжал, принял боевую стойку.

— Я исполнил волю Муад’Диба, — как молитву повторил Энно.

— Он исполнил волю Муад’Диба, — вызывающе повторил один из солдат, но, как и остальные, отошел в сторону.

Надо было спешить, пока события не вышли из-под контроля. Гурни полоснул острым как бритва лезвием по шее Энно. Клинок глубоко рассек кожу и перерезал сонные артерии, яремные вены и трахею.