Дюна: орден сестер

Когда шаттл руководителя школы Сукк сел на полимеризованной поверхности леса Россака, Ракелла вышла навстречу. В молодости Зома два года училась на Россаке, и Преподобная Мать Ракелла разглядела в ней необычайные способности и притязания. Тогда Зома интересовалась потенциалом разнообразных россакских средств увеличения силы, скорости, выносливости и мыслительной деятельности. Но – это установили много позже – Зома увидела возможность получения прибыли и начала поставлять на черный рынок редкие экстракты и мощные наркотики, продавая их по исключительно высоким ценам… пока ее не поймали.

Стоя перед Преподобной Матерью, Зома пыталась объяснить свою внеучебную деятельность тем, что эта деятельность полезна ордену. Но голоса в голове у Ракеллы оставались скептическими. Зома клялась, что всю полученную прибыль вносила в школьную кассу (что впоследствии подтвердилось), но даже это не стало оправданием ее проступку – о своей незаконной деятельности во имя ордена она не поставила в известность Ракеллу. Прощения этому не было.

У Преподобной Матери не оставалось выхода – только отослать Зому, хотя она и не стала предавать огласке причины. Видя большой потенциал Зомы, Ракелла позволила ей сохранить доброе имя, и эта история никак не отразилась на карьере Зомы. Она поступила в школу Сукк, преуспела в учебе и стала важной и влиятельной фигурой. Но даже и спустя столько лет Зома стремилась заслужить понимание и прощение Преподобной Матери, которую когда-то разочаровала.

Дверь шаттла открылась, и из нее вышла неприветливая подтянутая женщина лет шестидесяти. Представительница школы Сукк, Ори Зома относилась к этому серьезно и деловито, заботясь о своем теле так, как владелец фабрики бережет ценное оборудование. Она никогда не была тщеславной и не видела причин делать себя привлекательной. Ракелла знала, что эта женщина с трудом обзаводится друзьями, и сомневалась, что у нее есть романтические привязанности. Только неосторожность не позволила Зоме стать талантливой сестрой, главным образом благодаря умению владеть собой.

Зома регулярно прилетала на Россак лечить (а скорее изучать) сестер, которые пострадали при безуспешных попытках стать Преподобными Матерями. Ракелла не разрешала отправлять впавших в кому или повредивших мозг сестер на Парментьер, где их бы исследовали и изучали сотрудники школы Сукк, но в качестве уступки разрешила Зоме прилетать лично. Врач брала образцы и проводила исследования, но до сих пор не смогла излечить ни одну из кандидаток в Преподобные Матери.

Ракелла сердечным тоном поздоровалась:

– Добро пожаловать на Россак, доктор Зома. Состояние больных сестер остается неизменным, но мы ценим внимание, которое вы им уделяете.

Спустившись по трапу, врач помолчала, словно все заготовленные заранее слова вылетели у нее из головы. Наконец она сказала:

– У врачей Сукк и ордена сестер много общего. – Зома сделала шаг вперед и пожала протянутую Ракеллой руку. – Мы все работаем на благо человечества.

– Наш союз разумен. Я всегда открыта для предложений и совместного достижения целей, – сказала Ракелла. – И сотрудничала с Мохандасом Сукком еще до создания наших школ.

Ракелла отвела врача по тропе в пещерный город. В одной из частей этого города, служившей больницей, она отвела доктора Зому в палату, где в растительном состоянии пребывали четыре молодые женщины; в соседних палатах еще пять сестер с поврежденным мозгом жили в различной степени осознанно. Две из них разговаривали на языке, которого никто не мог понять, даже Ракелла с ее бесчисленными воспоминаниями минувших поколений в памяти. Еще одна – сестра Лила – почти все время проводила в каменном, бесстрастном молчании, но ежедневно к ней на десять минут возвращалось нормальное сознание, и тогда она лихорадочно пыталась рассказать обо всем, что видела и испытала. Однако как только ее воспоминания начинали проясняться, Лила вновь замолкала.

Доктор Зома склонилась к четырем коматозным пациенткам, изучая их глаза, пульс, цвет кожных покровов. Она была деятельна и опытна, но сиделка из нее вышла бы плохая: именно вегетативное состояние больных позволяло ей работать не отвлекаясь. Зома взяла образцы крови и действовала, словно по заранее составленному плану.

Следующая часть больницы была отведена для незаконнорожденных, детей россакских колдуний, калек от рождения, – прежде это часто случалось из-за постоянных мутаций на планете и загрязнения среды. При мысли о незаконнорожденных у Ракеллы заныло сердце из-за юного калеки Джиммака Теро, ребенка колдуньи Тасии Ценвы, одной из сестер. Давным-давно, когда во время эпидемии Ракелла заболела, Джиммак отвел ее в джунгли, заботился о ней и чудом сохранил ей жизнь. Он давно мертв – большинство тех, кого она знала в те годы, умерли, и очень многие сестры, пытавшиеся пройти ее путем, тоже…

Столько умерших… и так мало надежды достичь цели.

Глядя на этих несчастных, Ракелла высказала Зоме свои мысли: