Дюна

Еще не совсем проснувшись, Пол задумался в теплой постели. Быть может, мирок замка на Каладане, где не было игр и ровесников, не заслуживал печали при расставании. Его учитель, доктор Юэ, уже намекал, что система каст фофрелах не так уж строго соблюдается на Арракисе. На этой планете люди жили по краям пустынь, без баши и сеидов, а кроме них – фримены, бродячий народ, называвший себя Вольным и не имевший места в жесткой иерархии Империи.

Арракис – Дюна – Планета пустынь.

Осознав, что волнуется, Пол взялся за одно из тех упражнений для ума и тела, которым его обучала мать. Три быстрых вдоха сделали свое дело: волной накатила ясность… сознание сконцентрировалось… аорта наполнилась кровью… отхлынуло все бессознательное… он мыслит рассудком, только собственной волей… обогащенная кровь затопляет области перегрузки… пищи-свободы-безопасности не достигнуть, пользуясь только инстинктом… сознание животного не выходит за грани сиюминутного, ему недоступна мысль, что его жертвы могут вымереть… животное разрушает и не создает… удовольствия зверя всегда на уровне ощущений, они далеки от восприятия… человек нуждается в фоне, координатах восприятия Вселенной… сам фокусирует сознание – вот и система координат… телесная целостность, словно река, наполняется через нервы и сосуды, – глубочайшая потребность всех клеток… целостность тела… все: вещи-клетки-существа – все изменяется и борется за постоянство течений в себе.

Вновь, вновь и вновь омывала сознание Пола эта навсегда заученная ясность.

Едва день позолотил окна в комнате, мальчик уже почувствовал лучи сквозь закрытые веки, а когда открыл глаза, то услышал, что суета и спешка овладели замком, и тогда он принялся рассматривать знакомые пятна света на потолке спальни.

Дверь открылась, в комнату заглянула мать, отливающие бронзой волосы перетягивала на лбу черная лента. Лицо было бесстрастно, а в зеленых глазах мелькало что-то торжественное.

– Ты проснулся, – сказала она. – Хорошо спал?

– Да.

Он окинул взглядом высокую стройную фигуру матери, и, когда она, подойдя поближе к шкафу, задумалась, выбирая ему одежду на сегодня, по наклону плеч угадал ее волнение. Другой бы и не заметил, но она сама учила его этому искусству Дочерей Гессера – мгновенной оценке. Она повернулась, в руках ее был полуофициальный пиджак. Над нагрудным карманом его краснел герб-нашивка – красный ястреб Атрейдесов.

– Одевайся быстрее, – сказала она. – Тебя ждет Преподобная Мать.

– Она мне снилась, – сказал Пол. – Кто она?

– Моя учительница из школы Бинэ Гессерит, а теперь ясновидящая Императора. Пол… – Она заколебалась. – Ты должен рассказать ей о своих снах.

– Это из-за нее мы получили Арракис?

– Арракис мы не получили. – Джессика стряхнула пылинку с брюк и повесила их на вешалку у кровати. – Не заставляй ждать Преподобную Мать.

Пол сел на кровати, обняв колени.

– А что такое гом джаббар?

И вновь вышколенные ею же самой чувства позволили ему заметить мгновенную нерешительность, реакцию нервной системы, которую он истолковал как страх.

Джессика отошла к окну, раздвинула шторы и поглядела через речные сады на гору Сиуби.

– Ты узнаешь о… гом джаббаре достаточно скоро, – ответила она.

Он услышал в ее голосе страх и удивился.

Не поворачивая головы, Джессика сказала:

– Преподобная Мать ждет в моей утренней комнате. Пожалуйста, поторопись.

Гайя Елена Мохайем сидела в крытом узорчатой тканью кресле и смотрела на приближающихся мать и сына. Окна по обе стороны кресла выходили на юг, на излучину реки, к зеленым землям наследственных ферм Атрейдесов, но Преподобная Мать не интересовалась красотами природы. Сегодня утром собственный возраст она ощущала куда в большей степени, чем обычно. И относила свою раздражительность на счет космического путешествия в корабле мерзкой Космической Гильдии, отвратительной во всех своих тайных повадках. Однако приведшее ее сюда дело требовало участия сестры из Бинэ Гессерит, наделенной даром прорицания. А потому даже она, ясновидящая Императора, не могла отказаться, раз того требовал долг.

«Проклятая Джессика! – подумала Преподобная Мать. – Если бы только она родила герцогу девочку, как ей было приказано!»

Джессика остановилась в трех шагах от кресла и сделала небольшой реверанс, слегка тронув левой ладонью юбку. Пол отвесил короткий поклон: кланяться подобным образом тем, в чьем положении ты не уверен, его научил танцмейстер.

Эти тонкости не ускользнули от глаз Преподобной Матери. Она сказала:

– А он у тебя осторожен, Джессика.

Рука матери легла на плечо Пола, стиснув его на мгновение. На долю сердцебиения ладонь сотряс страх. Мать немедленно взяла себя в руки:

– Так его учили, Преподобная.

«Чего она боится?» – мысленно удивился Пол.

Старуха окинула его мгновенным пронзающим взором: овал лица как у Джессики, крепкий костяк, волосы угольные, как у герцога, а брови как у деда по матери, которого нельзя называть… тонкий высокомерный нос, прямой взгляд зеленых глаз – как у старого герцога, покойного деда по отцу.