Дюна

Империи не испытывают отсутствия цели во время своего создания. Лишь когда они утверждаются, цель утрачивается и заменяется ритуалом.

Принцесса Ирулэн.

Изречения Муаддиба.

Алия понимала, что предстоящее собрание Имперского совета будет напряженным. Она чувствовала растущее противостояние во всем: в том, что Ирулэн не смотрит на Чани; в том — как нервно Стилгар перебирает бумаги, как хмурится идол, глядя на Корбу.

Она сидела в самом конце золотого стола Совета и видела в балконное окно пыльный свет полудня.

Корба, замолчавший, когда она вошла, продолжал разговор с Полом:

— Я хочу сказать, милорд, что сейчас не так много богов, как было раньше.

Алия рассмеялась, откинув назад голову. От резкого движения черный капюшон ее абы упал, открывая синие без белков, «спайсовые», глаза, овальное, как у матери, лицо под шапкой бронзовых волос, маленький нос, широкий, благородного рисунка рот.

Щеки Корбы приобрели цвет его оранжевого одеяния. Он посмотрел на Алию — разгневанный лысый гном, кипящий негодованием.

— Вы знаете, что говорят о вашем брате? — спросил он.

— Я знаю, что говорят о вашем Квизарате, — парировала Алия. — Вы не боги, вы шпионы богов.

Посрамленный Корба взглянул на императора, ища поддержки. Так как тот промолчал, Корба обиженно произнес:

— Мы действуем по предписанию Муаддиба, чтобы он знал правду о своем народе и чтобы народ знал правду о нем.

— Шпионы, — повторила Алия. Корба оскорбленно поджал губы.

Пол взглянул на сестру, удивляясь, почему она провоцирует Корбу. И вдруг увидел, что Алия превратилась в женщину, прекрасную в своей юной невинности. Он удивился, что до сих пор не замечал этого. Ей скоро будет шестнадцать, этой Преподобной матери — без материнства, девственной жрице, объекту безмолвного поклонения суеверных масс, — Алии Ножа.

— Сейчас не время для легкомысленных замечаний твоей сестры, — сказала Ирулэн.

Не обращая на нее внимания, Пол кивнул Корбе:

— Площадь полна пилигримов. Иди и возглавь их моления.

— Но они ожидают вас, милорд, — возразил Корба.

— Ну, в таком случае, надень свой тюрбан, — ответил Пол. — На таком расстоянии они не разглядят.

Ирулэн, раздраженная тем, что на нее не обращают внимания, следила, как Корба встает, чтобы выполнить приказ. У нее внезапно появилась тревожная мысль, что Адрик не сумел скрыть ее действия от Алии. «Что мы, в сущности, знаем о его сестре?» — подумала она.

Чани, плотно сцепив руки на коленях, взглянула через стол на Стилгара, своего дядю и государственного секретаря Пола. «Не тоскует ли уже старый Свободный наиб о простой жизни в пустынном сьетче?» — подумала она. Чани отметила, что черные волосы Стилгара уже посеребрила седина, но глаза под густыми бровями оставались по-прежнему зоркими. У него был орлиный взгляд дикаря, а в бороде до сих пор еще виднелся след от трубки стилсьюта.

Нервничая под пристальным взглядом Чани, Стилгар осмотрел зал заседания Совета. Его взгляд упал на балконное окно и на Корбу, стоявшего на балконе. Тот поднял вытянутые для благословения руки, и лучи полуденного солнца образовали красное гало в окне за ним. На мгновение Стилгару показалось, что квизара распят на огненном колесе. Корба опустил руки, снимая иллюзию, но Стилгар был потрясен ею. Мысли его в гневном раздражении обратились к льстивым просителям, ожидавшим в зале аудиенций, и к неистовой помпезности двора Муаддиба.

Гул отдаленной толпы ворвался в комнату с возвращением Корбы. Балконная дверь за ним плотно закрылась, отрезая внешний шум.

Взгляд Пола следовал за квизарой. Корба с непроницаемым лицом и глазами, остекленевшими от фанатизма, занял свое место слева от него. Он наслаждался мгновением религиозной власти.

— Дух проснулся… — проговорил он.

— И слава Богу, — насмешливо вставила Алия. Губы Корбы побелели от гнева.

И снова Пол с удивлением посмотрел на сестру, не понимая мотивов ее поведения. И сказал себе, что за внешне невинным видом скрывается какая-то хитрость. У нее та же генетическая программа Бене Гессерит, что и у него. Что произвела в ней генетика квизатца хедераха? Всегда существовала нераскрытая разница между ними: она была еще зародышем в чреве матери, когда ее мать приняла большую дозу сырого ядовитого меланжа. Мать и еще нерожденная дочь одновременно стали Преподобными матерями. Но одновременность не означает идентичность.

Алия говорила, что в одно ужасное мгновение в ней проснулось осознание того, что ее память поглотила бесчисленные жизни других.

— Я стала своей матерью и всеми остальными, — говорила она. — Я была еще несформировавшейся, нерожденной, когда уже стала старухой.

Чувствуя, что Пол думает о ней, Алия улыбнулась ему. Выражение его лица смягчилось. «Как можно реагировать на все иначе, как с юмором? — спросил себя Пол. — Что может быть отвратительнее, чем беспощадный командос, преобразившийся в ханжу?»

Стилгар зашелестел бумагами.