Дюна

«Говорят, что Герцог Лето закрыл глаза на опасности Арраки, что он бездумно шел к западне. Не лучше ли было предположить, что он так долго жил в присутствии крайней опасности, что не смог верно оценить изменение ее интенсивности? Или, может, он намеренно принес себя в жертву в надежде, что его сын сможет найти лучшую жизнь? Все указывают на то, что Герцог был человеком, которого нелегко было обмануть».

«Муад Диб», семейные комментарии принцессы Ирулен.

Герцог Лето Атридес прислонился к парапету посадочной контрольной башни на Арраке. Ранняя ночная луна сплющилась как серебряная монета и повисла над горизонтом. Под ней зубчатые скалы Защитной Стены сияли, как опаленные иглы сквозь пыльную дымку. Слева от него сияли огни Арраки.

Он думал о приказах, только что разосланных за его подписью по всем населенным планетам. «Наш великий падишах-Император приказал мне принять на себя управление этой планетой и покончить со всеми спорами».

Их неприятная ритуальность задевала его, наполняя одиночеством. Кого может обмануть эта бессмысленная фразеология? Конечно же, не Свободных. И не Малый Дом, члены которого были сторонниками Харконненов почти до последнего человека.

Они пытались отнять жизнь у моего сына! Волна гнева стеснила его дыхание.

Он увидел огни машины, движущиеся от его замка Арракис в направлении посадочного поля. Он надеялся, что это охрана, везущая к нему Пола. Промедление раздражало его, хотя он и знал, что это часть предосторожностей, предпринятой лейтенантом Хаватом.

Они пытались отнять жизнь у моего сына! Он тряхнул головой, отгоняя гневные мысли, и посмотрел на поле, по краям которого стояли пять его кораблей. Лучше осторожное промедление, чем… На лейтенанта можно положиться, напомнил он себе. Хорошо служил, полностью надежен.

В этот момент Герцог почувствовал, что его собственной сокровенной мечтой было покончить со всеми классовыми различиями и никогда не думать о беспомощных приказах. Он посмотрел на небо и подумал, что вокруг одного из этих светил вращается Келадан… но я больше никогда не увижу своего дома. Тоска по Келадану сжала его грудь внезапной болью.

Я должен скрывать свои чувства, подумал он. Ради мальчика. Если ему суждено когда-нибудь иметь свой дом, то он будет здесь. Я могу думать об Арраки как об аде, доставшемся мне в удел еще при жизни, но он должен найти здесь нечто, что вдохновит его. Должно же здесь быть что-то такое…

Его захлестнула волна жалости к себе, но он немедленно подавил ее, вспомнив при этом почему-то две строки стихов Гурни Хэллека:

«Легкие мои вдыхают ветер Времени,
Дующий над мертвыми песками…»

Что ж, Гурни найдет здесь достаточно мертвого песка, подумал Герцог. Но там находятся Свободные. Если есть нечто, что может дать будущее Атридеса, то это связано только со Свободными. Даже Харконненам не удалось подействовать на них своими подлыми планами. Они пытались отнять жизнь у моего сына!

Звук бьющегося металла сотряс башню и перила под его руками завибрировали. Груз прибыл, подумал он. Пора спускаться и браться за работу!

Он повернулся к лестнице и начал спускаться в большую комнату, пытаясь успокоиться.

Они пытались отнять жизнь у моего сына!

Когда он достиг слабо освещенной желтым светом комнаты, люди уже выходили из корабля. За плечами у них были баллоны, они смеялись и перекрикивались, как приехавшие на каникулы студенты.

— Эй! Чувствуешь, что под тобой? Тяготение, парень!

— Интересно, сколь здесь «же»? Как-то тяжеловато.

— Девятнадцать по справочнику.

Большая комната звенела от гула голосов.

— Ты разглядел эту дыру, когда мы приземлились? Где добыча, которая должна быть здесь?

— Ее забрали с собой Харконнены.

— Для меня только душ и мягкая постелька.

— Ты, что, дурак, не слышал? Никаких душев здесь нет. Будешь отскребывать себя песочком!

— Эй, смотрите, Герцог!

Герцог сошел с лестницы во внезапно погрузившуюся в тишину комнату.

Из толпы вышел Гурни Хэллек с мешком за плечами, сжимая в руке гриф своего девятиструнного бализета.

Герцог наблюдал за ним, восхищаясь им. Он повиновался ему во всем. Как назвал его Пол? «Доблестный Гурни».

Сквозь белокурые волосы Хэллека просвечивала кое-где кожа. Его большой рот был искривлен в дружественной усмешке, а багровый шрам под подбородком жил, казалось, своей собственной жизнью. У него был обычный энергичный вид. Он подошел к Герцогу и отвесил поклон…

— Гурни… — сказал Лето.

— Господин мой, — он указал бализетом на людей в комнате. — Вот остатки. Я предпочел бы прибыть с первым отрядом, но…