Дюма

«Заяц» печатался в «Веке» со 2 по 14 марта 1856 года, а Шервиль сообщил Дюма, что у него готов роман «Охотник на водоплавающую дичь»; эта вещь будет опубликована в 1858-м в газете «Эхо фельетонов» при организационной помощи Дюма и, по его собственным словам, почти без правки, хотя поверить в это трудно: стиль неотличим от стиля Дюма — Маке, разве что сюжет — бытовая интрига на фоне сельской жизни — для их дуэта не характерен. Но, возможно, Шервиль действительно умел писать «под Дюма»: такого соавтора надо брать. Можно предположить, что именно Шервиль, знаток и любитель деревенских легенд, предложил идею первого совместного романа — «Предводитель волков»: честолюбивый башмачник продал душу дьяволу в обличье волка, совершил много злодейств, постепенно превращаясь в зверя, но раскаялся в последнее мгновение жизни. Действие происходит в Вилле-Котре, о котором Шервиль написать вряд ли мог, так что схема работы, похоже, была такой, как в последние годы с Маке: составили план, каждый пишет свое, потом Дюма все редактирует.

Тексты, сделанные с Шервилем, принято называть слабыми, проходными — очень несправедливая оценка. Фантазия в них куда богаче, чем в других работах Дюма, и они обладают своеобразием, напоминая «страшные» новеллы Стивенсона. Единственное, в чем Шервиль уступал Маке, — в умении проектировать здание романа: за исключением динамичного «Предводителя волков» их с Дюма работы переполнены отступлениями, линии подвисают, завязки великолепны, но развязки слабо мотивированы и конец (непременно морализаторский) всегда намного хуже начала (в отличие от блистательных мрачных концовок Дюма — Маке или одного Дюма) — возможно, так выходило потому, что Шервиль писал медленно, Дюма его торопил и мог, не дождавшись, «приляпать» финал кое-как или, что более вероятно (он умел делать финалы), предоставить соавтору самому выпутываться. Чудесный человек был Гаспар де Шервиль, покладистый, за славой не гнался, свое имя ставить не просил; они подружились. Шервиль: «С 1857 по 1865 год мы совершили несколько поездок, то в Сен-Бри к нашему общему знакомому, то в окрестности Вилле-Котре. Дюма всякий раз собирался в поездку с проектами перебить всю дичь. Но, к счастью для дичи, он всякий раз начинал роман в ущерб охоте; под предлогом, что ему надо закончить главу, он оставлял нас, обещая скоро вернуться, но проходил день, и, возвращаясь вечером, мы находили его покрывающим уже двадцатый лист бумаги… Этот каторжный труд заполнял все его существование».

В 1856 году Дюма свалил с плеч «Савойский дом» (но, увы, иссяк ручей итальянских денег), написал с композитором Дюпре оперу «Самсон», но ставили ее только на частных вечерах, с драматургами Б. Лопесом и В. Сежуром отредактировал начатую Нервалем пьесу «Пират, сын ночи», премьера состоялась 11 июля в «Порт-Сен-Мартене». Нет, всё не так, отдыхать с Шервилем хорошо, но работать трудно, надо подгонять; 2 апреля 1856 года Дюма решился написать Маке: «Дорогой друг, мы могли бы урегулировать будущее таким образом: скажите, какую сумму вы желаете за наше сотрудничество, я предлагаю 36 тысяч франков». Предложил, что будет брать себе деньги за пьесы, а Маке отдавать за прозу: «Пресса» и «Конституционная» жаждут романов. Неизвестно, что ответил Маке, но ничего не получилось. Маке работал один: издал «Графа Лаверни», «Падение сатаны», заполняя исторические лакуны, оставленные ими с Дюма, писал свой главный роман «Прекрасная Габриэль». Как он признавался потом, ему тоже было грустно, что он остался один. Но он не верил бывшему другу.

У Изабель в апреле случился выкидыш, а Мари Александрина 6 мая вышла замуж за Пьера Оланда Петеля, сына врача, бесприданника, двадцатилетнего поэта, стихи которого публиковались в «Мушкетере». Свадебное путешествие в Италию, слава Провидению, все устроены; к Дюма вернулось душевное спокойствие, и он придумал, о чем писать. Когда он публиковал «Графиню де Шарни» и «Людовика XVI», пришло несколько писем от читателей с указаниями на неточности в описании бегства короля в Варенн и его поимки в 1791 году. А ведь это — «самый важный факт… всей истории Франции»; «если бы Людовик остался верен своей присяге конституции, не попытался бежать и не был задержан, на смену тем событиям, что произошли, пришли бы другие, и не было бы ни гражданской войны, ни иностранного вторжения, ни коалиции, ни 2 сентября, ни взятия Тулона, ни Бонапарта, ни террора, ни 13 вандемьера, ни Директории, ни 18 брюмера, ни Наполеона, ни Аустерлица, ни Москвы, ни Фонтенбло, ни возвращения с острова Эльба, ни Ватерлоо, ни Святой Елены, ни революции 1830 года, ни революции 1848 года, ни Второй империи (ведь и Первая не возникла бы…)».