Дюма

— Вы не женщина, — ответил Атос холодно, — вы чудовище, вы не человек. Вся ваша жизнь — череда преступлений и ужасов. Мы доказали, что каждый из нас подвергался опасности от стали или яда, направленных вашими друзьями, другие убийцы преследовали наших друзей, и это заканчивалось гибелью. Посмотрите на себя в этот высший час, и вы увидите дурные страсти, любовь, превращенную в разврат, кровь, алчность, злобу под внешним покровом красоты. Мне жаль вас, мадам, но это не я сегодня выношу вам приговор и убиваю вас, это ваш брат, ваш любовник, ваш муж, чьи тени витают над вашей головой и вызывают ужас на вашем лице. Они восклицают: «Смерть!» Чтобы очистить вашу душу, мадам, попытайтесь молиться Богу, люди ничего не могут сделать для вас.

Дюма

— Вы не женщина, — холодно ответил Атос, — вы не человек — вы демон, вырвавшийся из ада, и мы заставим вас туда вернуться!

Маке

— Но кто посмеет тронуть волосок на моей голове? Вы, добродетельные господа? Это тоже убийство!

— Палач не убийца, мадам, — ответил человек в красном плаще, ударяя по своему широкому мечу.

Дюма

— О добродетельные господа, — сказала миледи, — имейте в виду, что тот, кто тронет волосок на моей голове, в свою очередь будет убийцей!

— Палач может убивать и не быть при этом убийцей, сударыня, — ответил человек в красном плаще, ударяя по своему широкому мечу. — Он последний судья, и только. Nachrichter, как говорят наши соседи-немцы.

И так как, произнося эти слова, он связывал ее, миледи испустила дикий крик, который мрачно и странно прозвучал в ночной тишине и замер в глубине леса.

Маке

— Но вы не судьи! — кричала миледи, и ее крик раздавался в густом ночном лесу.

Дюма

— Но если я виновна, если я совершила преступления, в которых вы меня обвиняете, — кричала миледи, — то ведите меня в суд! Вы ведь не судьи, чтобы судить меня и выносить мне приговор!

Маке

— Мы люди, которые осуществляют возмездие, — ответил д’Артаньян.

— Я согласна, чтобы вы отдали меня под суд, заключили меня в тюрьму!

— Кардинал спасет вас, не правда ли, — сказал лорд Винтер. — Я предлагал вам Тайберн в Портсмуте, отчего же вы не согласились?

Дюма

— Я предлагал вам Тайберн, — сказал лорд Винтер, — отчего же вы не захотели?

Маке

— Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!

Дюма

— Потому что я не хочу умирать! — воскликнула миледи, пытаясь вырваться из рук палача. — Потому что я слишком молода, чтобы умереть!

Маке

— Однако вы умрете, — сказал Атос.

Дюма

— Женщина, которую вы отравили в Бетюне, была еще моложе вас, сударыня, и, однако, она умерла, — сказал д’Артаньян.

Маке

— Я клянусь поступить в монастырь, я клянусь…

Дюма

— Я поступлю в монастырь, я сделаюсь монахиней… — продолжала миледи.

Маке

— Вы не помилуете ее, — воскликнул палач, — я убью ее здесь, перед вами… она заставила моего брата совершить преступление и погибнуть.

Дюма

— Вы уже были в монастыре, — сказал палач, — и ушли оттуда, чтобы погубить моего брата.

Маке

Миледи в ужасе вскрикнула и упала на колени.

Дюма

Миледи в ужасе вскрикнула и упала на колени. Палач приподнял ее и хотел отнести к лодке.

— Ах, боже мой! — закричала она. — Боже мой! Неужели вы меня утопите?

Эти крики до такой степени надрывали душу, что д’Артаньян, бывший до сих пор самым ожесточенным преследователем миледи, опустился на ближайший пень, наклонил голову и заткнул ладонями уши; но, несмотря на это, он все-таки слышал ее вопли и угрозы.

Маке

Д’Артаньян, опустившись на пень, заплакал.

— Я не могу видеть это ужасное зрелище, — сказал он, — я не могу допустить, чтобы столь молодая женщина умерла так.

— Д’Артаньян! — воскликнул Портос. — Она умрет, даже если мне придется скрестить с вами шпаги. Не хнычьте! Мне кажется, вы трусите, друг мой! Отомстите за бедную женщину, которая всем пожертвовала ради вас.

Д’Артаньян ничего не ответил.

Дюма

Д’Артаньян был моложе всех, и он не выдержал:

— Я не могу видеть это ужасное зрелище! Я не могу допустить, чтобы эта женщина умерла таким образом!

Маке

Миледи, у которой, видимо, блеснула надежда, закричала прерывающимся голосом: — Д’Артаньян! Д’Артаньян! Я люблю тебя!

Дюма

Миледи услышала его слова, и у нее блеснул луч надежды.

— Д’Артаньян! Д’Артаньян! — крикнула она. — Вспомни, что я любила тебя!

Молодой человек встал и шагнул к ней. Но Атос выхватил шпагу и загородил ему дорогу.

— Если вы сделаете еще один шаг, д’Артаньян, — сказал он, — мы скрестим шпаги!

Маке

Д’Артаньян упал на колени и стал читать молитву.

— Ну! — сказал Атос. — Палач, делай свое дело! Ты часто исполнял приговоры, вынесенные людьми, а сегодня исполнишь приговор Божий.

— Я добрый католик, господа, — сказал тот, — и убежден, что поступаю справедливо, исполняя мою обязанность по отношению к этой женщине.

Дюма

Д’Артаньян упал на колени и стал читать молитву.

— Ну, палач, делай свое дело, — проговорил Атос.

— Охотно, ваша милость, — сказал палач, — ибо я добрый католик и твердо убежден, что поступаю справедливо, исполняя мою обязанность по отношению к этой женщине.

— Хорошо.

Атос подошел к миледи.

Маке