Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

Дьюи по-прежнему встречал всех у входных дверей. Он все так же искал возможности посидеть на коленях — но на своих условиях. Его заднее левое бедро было поражено артритом, и, если его пристраивали в неподходящем месте или поднимали неправильным образом, он испытывал боль и уходил, хромая. Все чаще и чаще по утрам он устраивался на абонементном столе, где мог получить защиту. Он был глубоко уверен в своей красоте и популярности и знал, что посетители будут подходить к нему. Он выглядел по-королевски — лев, обозревающий свои владения. Он даже сидел как лев, скрестив перед собой передние лапы и поджав задние — образец достоинства и изящества.

Сотрудники стали тихонько предупреждать посетителей, чтобы те осторожнее обращались с Дьюи, заботились о его удобстве. Джой, которая большую часть времени имела дело с посетителями, бдительно оберегала его. Она часто приводила своих племянниц и племянников повидаться с Дьюи, даже в свои свободные дни, так что знала, как неловки бывают люди.

— Дьюи предпочитает, чтобы его лишь осторожно гладили по голове, — говорила она посетителям.

Это понимали даже школьники начальных классов. Дьюи теперь был старичком, и они заботливо относились к его потребностям. Подрастало уже второе поколение детей в семьях тех, кого Дьюи знал еще котенком, так что родители заботились о хорошем поведении детей. Когда они нежно его ласкали, Дьюи устраивался у их ног или, если они сидели на полу, у них на коленях. Но теперь он бывал более осторожен в движениях, и громкий звук или неловкое прикосновение заставляли его уходить.

После лет проб и ошибок мы наконец нашли для нашего привередливого кота подходящее спальное место. Оно было небольшим, со стенками, обтянутыми искусственным белым мехом, и с подогревателем внизу. Мы держали его перед настенным обогревателем рядом с дверями моего кабинета. Больше всего Дьюи любил нежиться в своей кроватке, в безопасности внутреннего помещения, когда обогреватель был включен на полную мощность. Зимой, когда работал настенный обогреватель, Дьюи становилось так жарко, что он переваливался через край и катался по полу. Шерсть его становилась такой горячей, что к ней было трудно притрагиваться. Охлаждаясь, он минут десять лежал на полу, раскинув лапы. Если бы коты могли потеть, Дьюи был бы весь мокрый. Охладившись, он забирался обратно, и весь процесс начинался сначала.

Тепло было не единственной слабостью Дьюи. Я частенько потакала капризам Дьюи, но Донна, наша ассистентка в детской библиотеке, баловала его куда больше, чем я. Если Дьюи сразу же не съедал свою порцию корма, она для него подогревала ее в микроволновке. Если он все же отказывался, она выкидывала ее и открывала другую баночку. Донна не доверяла обыкновенным кормам. Чего ради Дьюи есть птичьи потроха? Она ездила за пятнадцать миль в Милфорд, потому что там в маленьком магазинчике продавались экзотические корма для кошек. Например, я помню утиные консервы. Дьюи неделю был счастлив. Она пробовала и баранье мясо тоже, но и оно, как и прочее, недолго держалось в меню. Донна предлагала банку за банкой, одно новое блюдо за другим. Ох, как она любила этого кота!

Несмотря на все наши усилия, Дьюи продолжал худеть, так что при очередном осмотре доктор Эстерли прописал серию лекарств, чтобы он поправился. Надо сказать, что, невзирая на не самое лучшее состояние здоровья, Дьюи пережил своего старого врага, доктора Эстерли, который ушел на пенсию в конце 2002 года и передал свою практику группе защиты животных.

Вместе с пилюлями доктор Эстерли вручил мне шприц для них. Теоретически шприц должен был «выстреливать» пилюли так глубоко в горло Дьюи, что он не мог их выплюнуть. Но Дьюи был слишком хитер. Он брал пилюли так спокойно, что я подумала: «Господи, мы с этим справились. Все получилось так легко». А затем он нырял куда-нибудь за шкаф и выкашливал их. Я находила маленькие белые пилюльки по всей библиотеке.

Я не настаивала, чтобы Дьюи принимал лекарства. Ему было восемнадцать лет; он не любил лекарства и не хотел их брать. Вместо этого я купила ему банку йогурта и каждый день давала лизать. Это открыло у него «водоспуск». Кей стала давать ему холодные ломти из своих сандвичей. Кей делилась ветчиной, и скоро Дьюи стал бегать за ней на кухню, как только видел, что она выходит из дверей с пакетом в руках. Как-то Шарон, развернув, оставила на своем столе сандвич. Когда через минуту она вернулась, верхний ломоть был аккуратно перевернут и отодвинут в сторону. Нижний ломоть остался лежать строго на своем месте. Но все мясо с него исчезло.

После Рождества 2005 года мы выяснили, что Дьюи любит индейку, и сотрудники стали таскать ему все, что оставалось от праздничного стола. Мы замораживали мясо, но он всегда мог определить, когда индюшка была несвежей. Дьюи никогда не терял своего острого обоняния. По этой причине я и посмеялась, когда Шарон предложила Дьюи кусочек цыпленка с чесноком, подогретый в микроволновке.

— Дьюи ни в коем случае не будет есть чеснок, — сказала я ей.