Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

Если бы только жизнь была столь легкой. Если бы только Дьюи, Джоди и вся семья Джипсон могли навсегда остаться в том лете 2003 года. Но пусть даже колесо обозрения поднималось все выше, пусть Дьюи стал звездой в Японии, кое-что уже портило эту картину. Всего несколько месяцев спустя у мамы обнаружили лейкемию, последнюю в долгом списке болезней, которые пытались покончить с ней. Говорят, что рак, как и удача, преследует семью. К сожалению, рак глубоко угнездился в роду Джипсонов.

Глава 23 Воспоминания о маме

В 1976 году моему брату Стивену поставили диагноз: неходжкинская лимфома в четвертой стадии — последняя форма убийственного рака. Доктор дал ему два месяца жизни. Стивену было девятнадцать лет. Стивен относился к своему раку с таким достоинством, о котором мне не приходилось и слышать. Он не просто сражался с ним. Он жил своей жизнью и никогда не терял чувства собственного достоинства. Но справиться с раком было невозможно. Его давили, но он возвращался. Лечение было болезненным и грызло почки Стивена. Мой брат Майк, лучший друг Стивена, предложил ему одну из своих почек, но Стивен сказал: «Не трудись. Я просто разрушу и ее».

Пока я вела борьбу, чтобы получить развод, встать на ноги, Стивен сражался с раком. К 1979 году он прожил дальше, чем кто-либо в Айове с четвертой стадией этой формы лимфомы. Врачи подвергли его такой химиотерапии, что в его венах почти не осталось крови. Поскольку все надежды на химию уже были исчерпаны, Стивен записался в центр экспериментального лечения в Хьюстоне. Начинать лечение предполагалось в январе, но до отъезда он захотел присутствовать на настоящем полнокровном Рождестве Джипсонов. Попробовать густую похлебку из моллюсков, которую отец всегда варил под Рождество. Попросил меня сделать его любимый попкорн с карамелью. Он сидел под одеялом и улыбался, пока мы играли на доморощенных инструментах в семейном оркестре Джипсонов. В канун Рождества было восемнадцать градусов ниже нуля. Стивен так ослаб, что не мог удержаться на ногах, но настоял, чтобы все мы пошли на полуночную мессу. В свою последнюю ночь в родительском доме он заставил меня в два часа отвезти его к тете Марлен, чтобы попрощаться. Затем попросил, чтобы я осталась с ним смотреть «Песнь Брайана» — фильм о футболисте, больном раком.

— Нет, спасибо, Стиви. Я его уже видела.

Но он настоял, и я осталась с ним. В первые же пять минут он заснул.

Неделю спустя, 6 января, Стивен в пять утра разбудил свою жену и попросил ее помочь спуститься по лестнице к дивану. Когда через несколько часов она наведалась к нему, то не смогла разбудить. Лишь позже мы узнали, что он не был записан на программу экспериментального лечения в Хьюстоне. За день до Рождества врачи сказали ему, что все возможности лечения исчерпаны. Он никому не сказал об этом, потому что хотел, чтобы последнее для него семейное Рождество Джипсонов прошло без слез и сетований.

Мои родители тяжело восприняли смерть Стивена. Смерть может развести двоих людей, но маму с папой она сблизила. Они вместе плакали. Они разговаривали. Они нуждались друг в друге. Отец обратился в католицизм, религию матери, и впервые в своей взрослой жизни стал регулярно посещать церковь.

И они приняли в дом кота.

Три недели спустя после смерти Стивена отец купил матери голубого перса и назвал его Макс. Для них это были ужасные дни, просто ужасные, но Макс оказался поистине святым котом, полным чувства собственного достоинства и не сумасбродным. Он предпочитал спать в раковине ванной, которая стала его любимым местом в доме, за исключением тех случаев, когда кот пристраивался рядом с мамой. Если какой-то кот и мог изменить отношения в супружеской паре, то только Макс. Он поднимал дух моих родителей. Заставлял их смеяться. Составлял им компанию в пустом доме. Дети любили Макса за его личность, но мы больше всего любили его за то, что он заботился о маме и папе.

На моего старшего брата Дэвида, дорогого друга и вдохновителя, тоже глубоко подействовала смерть Стивена. Дэвид ушел из колледжа за шесть недель до окончания и после нескольких неудач все же закончил учебу в Мейсон-Сити, Айова, примерно в ста милях к востоку от Спенсера. Хотя, думая о Дэвиде, я вспоминала Манка-то в Миннесоте. В Манкато мы с ним были так близки. Мы чудесно проводили время вместе, просто восхитительно. Но как-то ночью, незадолго до того, как он ушел из колледжа и уехал, Дэвид постучался ко мне. Было десять градусов мороза, и он отшагал десять миль.

— Со мной происходит что-то нехорошее, Вики, — сказал он. — С головой. Я думаю, что-то вышло из строя. Но не надо рассказывать маме и папе. Обещай мне, что ты никогда ничего им не скажешь.