Дьюи. Кот из библиотеки, который потряс весь мир

В 1968 году продажи стали падать. Производственные процессы переместились с соседние городки, где были более современные предприятия и дешевая рабочая сила. Владельцы пытались давать продукции новые названия и переоснастить производство, но ничего не срабатывало. В начале 1970-х годов Спенсерская упаковочная компания была продана. Когда рабочие отказались получать не согласованную с профсоюзом заработную плату пять пятьдесят за час, компания закрыла завод и перенесла свою деятельность в Скайлар, в Небраску. Сюда перебрался «Ленд О'Лейкс», производитель знаменитого масла и маргарина, но, когда в середине 1980-х ударила рецессия, он тоже окончательно закрылся. У них не было ни тесных связей с общиной, ни экономических причин оставаться.

Десять лет спустя «Монфорт» подписал арендный договор с отсутствующим владельцем завода. Потребовалось перенести здания, чтобы предприятие могло расширяться и развиваться. Маленькие городки по всей стране отчаянно искали работу, но те рабочие места, где в 1974 году платили пятнадцать долларов, «Монфорт» предлагал по пять долларов в час и никаких премий. А это была работа на бойне, физически и психологически тяжелая, жестокая и отупляющая, не говоря уж о запахах, грязи и шуме. Местные не хотели за нее браться, и большинство тех, кто приходил на предприятие, были испаноязычные иммигранты. Города вокруг Спенсера, где были бойни, например Сторм-Лейк, населяли двадцать пять процентов таких иммигрантов.

Тем не менее «Монфорт», не теряя времени, утверждался в десятках городков, и они не интересовались нашими проблемами и не предлагали никаких решений. Лидеры городских общин поддерживали такие предприятия, так чего ради беспокоиться о горожанах? Городской совет предложил собрать обычный общественный форум, чтобы обсудить предполагаемое перемещение. Обычно он проходил в небольшом помещении в совете в присутствии пяти человек. Но на этот раз накал страстей был столь высок, что дебаты решили провести в самом большом помещении города — в спортивном зале школы. И в тот вечер собралось три тысячи человек, более четверти городского населения. Учитывая тему дебатов, это было не так много.

— Бойни загрязняют город! Что они собираются делать с отходами?

— Бойни очень шумные. А это предприятие всего в миле от центра города.

— Не заставляйте меня упоминать о запахе!

— А как насчет грузовиков со свиньями? Они что, будут ездить прямо по Гранд-авеню? Кто-нибудь подумал, во что превратится движение транспорта?

— Какую пользу принесут эти рабочие места нашему городу?

Кроме совета по экономическому развитию и городского совета, в этом зале не набралось бы и сотни человек, поддерживающих существование бойни. На следующий день в перемещении было отказано.

Кое-кто — сторонники «Монфорта» в городе и члены советов по экономическому развитию в соседних городках — намекал, что это решение имеет под собой расовую подоплеку. «Лилейно-белый Спенсер, — хихикали они, — не хочет, чтобы в него приезжали мексиканцы».

Я этому ни на йоту не верила. Спенсер никогда не был расистским городом. Например, в 1970-х годах мы приняли сотню семей беженцев из Лаоса. Да, мы действительно видели перемены в таких городах, как Сторм-Лейк и Уортингтон, и нам они не нравились, но проблема была в бойнях, а не в их рабочих. В тот день Спенсер выступил не против иммигрантов, а против загрязнений, забитых дорог и катастрофы для окружающей среды. Мы не хотели расставаться с нашим образом жизни ради двухсот самых плохих рабочих мест в стране. Пойди мы на это, значит, мы ничему не научились из опыта наших соседей. Может быть, как некоторые предлагали, нам надо повернуться спиной к экономическому прогрессу, чтобы сохранить облик города, который основали местные торговцы, фермеры и мелкие производители, — но они не могли выжить в современной Америке. Я знала только одно: Спенсер станет совершенно иным городом, если первое, что вы увидите (а также услышите и унюхаете), когда приедете с севера, будет бойня, и считала, что нам лучше обойтись без нее.

Спенсер отнюдь не был настроен против бизнеса. Через год старая бойня была превращена в холодильный склад. Склад предоставлял не так много рабочих мест, но зарплаты были получше, отсутствовали загрязнения, шум. Вы едва замечали его присутствие.

Два года спустя, в 1994 году, Спенсер с распростертыми руками принял то, что многие считали самым большим и самым плохим конгломератом, — целый квартал «Уол-Марта». Торговцы в даунтауне были против него, особенно против большого супермаркета, и наняли консультанта, чтобы получить совет. Ведь местные торговцы содержали этот город, чего ради они должны оставлять все, что вложили в него, и уступать сопернику национального масштаба?