Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир

– Новые мощеные дороги – это прекрасно, но не они поднимают дух нашей общины. Другое дело теплая, гостеприимная библиотека, которая охотно принимает всех. Что может быть лучше для морального облика города, чем библиотека, которой можно гордиться?

– Скажу честно, – слышала я в ответ. – Не понимаю, в чем разница даже между самыми красивыми книгами.

Почти год все мои обращения оставались без ответа. Я едва сдерживала раздражение, но не сдавалась. И тут приключилась забавная вещь: мои аргументы получили весомость благодаря Дьюи. В конце лета 1988 года в Публичной библиотеке Спенсера произошли перемены, заслуживающие внимания. Количество посетителей заметно возросло. Люди больше времени стали проводить в библиотеке. Они уходили счастливыми и довольными и уносили с собой добрые чувства в семьи, школы и на рабочие места. И общались на эту тему.

– Побывал в библиотеке, – мог сказать прохожий, шагая вдоль новых сверкающих витрин на Гранд-авеню.

– Дьюи видел?

– Конечно.

– Он садился к тебе на колени? Он всегда устраивается на коленях у моей дочери.

– На самом деле я про кота забыл, а когда полез за книгой на высокую полку, то вместе с книгой в руке у меня оказался Дьюи. От удивления даже выронил книгу.

– И что Дьюи сделал?

– Он засмеялся.

– В самом деле?

– Во всяком случае, так мне показалось.

Должно быть, этот разговор продолжился и в «Сестерс-Мейн-стрит кафе», потому что члены совета наконец-то обратили взоры в нашу сторону. Их отношение начало постепенно меняться. Сначала они перестали посмеиваться надо мной, а потом стали прислушиваться.

– Вики, – однажды сказали в городском совете, – возможно, библиотека действительно нуждается в переменах. Сейчас, как вы знаете, финансовые затруднения и денег у нас нет, но если вы организуете какой-нибудь фонд, то мы окажем вам поддержку.

Должна признать, ожидала большего, тем не менее это был максимум того, что библиотека получила от города за многие, многие годы.

Глава 8 Лучшие друзья Дьюи

Легкий шепот, который в 1988 году раздавался в городском совете, не имел ко мне отношения. Это звучали голоса людей, к которым обычно не прислушивались: городские старожилы, матери и дети. Кое-кто из попечителей стал заходить в библиотеку, чтобы посмотреть книги, почитать газеты, полистать журналы. Другие их коллеги постоянно посещали библиотеку. Им нравилось проводить у нас время; здесь они отдыхали и набирались сил. Каждый месяц таких посетителей становилось все больше. Дьюи уже не был диковинкой; он стал неизменным атрибутом общины. Люди приходили в библиотеку, чтобы увидеться с ним.

Дьюи вовсе не относился к тем животным, которые ко всем без разбора льнут. Он вовсе не кидался навстречу всякому, кто появлялся в дверях. Он просто располагался недалеко от входа, и любой желающий мог пообщаться с ним; в противном случае человек обходил его и шел по своим делам. В этом заключалось тонкое различие между собаками и кошками, особенно такими, как Дьюи: кошка может нуждаться в вас, но она никогда не станет навязываться.

Если приходили постоянные посетители, а Дьюи их не встречал, они обычно отправлялись на поиски кота. Сначала они осматривали пол, полагая, что Дьюи укрылся где-то в уголке. Затем пробегали взглядом по верху книжных стеллажей.

– Вот ты где, Дьюи! А я не заметил тебя, – говорили они и протягивали руку, чтобы погладить его.

Дьюи вежливо подставлял им голову, но не следовал за ними. У посетителей был немного разочарованный вид.

Но стоило им забыть о его присутствии, Дьюи прыгал им на колени. Вот тогда я замечала, как человек расплывался в улыбке. И не потому, что Дьюи минут десять-пятнадцать посидел с ними, а потому, что уделял им особое внимание. К концу первого года пребывания кота в библиотеке множество посетителей говорили мне: «Знаю, Дьюи всех любит, но нас связывают особые отношения».

Я кивала и улыбалась в ответ: «Совершенно верно, Джуди», – считая, что и с ней, и со всеми остальными, кто приходит в библиотеку, у него ровные отношения.

Если Джуди Джонсон (или Марси Макки, или Пэт Джонс, или любой другой поклонник Дьюи) слишком долго искала его, то она, конечно, испытывала разочарование. Подобные разговоры я затевала множество раз. Через полчаса на лице моей собеседницы, которая уходила из библиотеки, появлялась улыбка при виде Дьюи, сидящего на коленях у кого-то из читателей.

– Ох, Дьюи, – говорила она с укоризной, – а я-то думала, что ты дружишь только со мной.

Она смотрела на кота несколько секунд, но Дьюи не удосужился взглянуть на нее. В тот момент она улыбнулась. Я догадывалась, о чем думала Джуди: «Что ж, это его работа. Все равно он любит меня больше всех».