Дитя падшего бога

Высоко над ним, на каменном своде потолка, плясали отсветы пламени. Перевернувшись, Чейн обнаружил на том месте, где только что покоилась его голова, застывший сгусток вязкой черной жидкости… и, скривившись, ощупал свой затылок.

Взгляд его, скользивший по прихожей, безразлично остановился на иссушенных останках молодого священника.

Сколько же он был без сознания?

В очаге по-прежнему горел огонь, словно туда недавно подбросили дров. Возле него стоял жестяной чайник, из носика тянулись, извиваясь, тонкие струйки пара. Что до ледяного ветра…

Входная дверь была приоткрыта.

Чейн поднял взгляд на лестницу, которая уходила наверх, в темноту. Оттуда не доносилось ни звука. Тишина царила вокруг, лишь потрескивал огонь да снаружи в приоткрытую дверь со свистом врывался в прихожую стылый воздух. Чейн поднялся на ноги.

Года не прошло, сказал Вельстил, а ты уже дважды восстал из смерти. Совсем недавно, минувшей осенью, Чейну отрубили голову, но Вельстил непостижимым образом вернул его из небытия. Единственным свидетельством того, что это вообще произошло, был шрам на шее Чейна… да еще сиплый, безнадежно исковерканный голос. Кое-кто из собратьев в посмертии сказал бы, что ему неслыханно повезло.

И однако же он только что полез в драку с опытным, упившимся живой кровью вампиром.

Как бы озлоблен ни был Чейн, он прекрасно сознавал, что свалял дурака.

Он зашатался и, согнувшись, уперся ладонями в колени. Левое плечо и локоть горели, точно в них понатыкали иголок. Вот теперь он проголодался по-настоящему. Мертвая плоть отчаянно нуждалась в жизненной силе, чтобы залечить нанесенные увечья.

Но почему все-таки открыта входная дверь?

Чейн проковылял к порогу и распахнул дверь. В темноте, крутясь на ветру, падал снег, и откуда-то слева донеслось приглушенное рычание.

Вельстил стоял на коленях в глубоком снегу. Он по-прежнему был обнажен по пояс, и кровь, густо заляпавшая его руки и грудь, курилась тонкими струйками пара. Он черпал руками снег и, осыпав им свой торс, принимался ожесточенно очищать кожу. Он повторял эту процедуру снова и снова.

— Почему? — спросил Чейн.

Вельстил обернулся. К его волосам, свисавшим на лоб, прилипли снежные хлопья. Взгляд его остановился на Чейне, и безмолвный ужас, застывший в глазах, тотчас сменился настороженностью.

— Очнулся, да? — негромко проговорил он и выпрямился. — И опять способен мыслить здраво… хотя одной ногой неизменно на Дикой Тропе.

— О чем это ты лопочешь? — просипел Чейн, хотя странные слова «Дикая Тропа» показались ему смутно знакомыми.

Вельстил шагнул к нему, и Чейн напрягся… сейчас он был не в состоянии выдержать еще одну драку.

— Возможно, мне и не стоило бы помогать тебе проникнуть в Гильдию Хранителей, — продолжал Вельстил, глядя вглубь ущелья, словно рядом с ним нет и не было никакого Чейна. — Обладающий разумом зверь…

Чейн заколебался. Вельстил посулил ему рекомендательные письма в одну из главных заморских миссий Гильдии в обмен на беспрекословное служение ему в этом путешествии.

— Зверь, — прошептал с издевкой Вельстил, — впущенный в загон к ученому скоту.

Это слово, которое так часто использовал сам Чейн, было произнесено таким тоном, что Чейн насторожился. И, готовый броситься наутек, отступил к началу тропы, которая зигзагами спускалась по отвесной стене ущелья.

— Вернись в дом! — жестко приказал Вельстил.

Чейн замер.

Вельстил стоял недвижно, словно глыба льда, словно бледный истукан, окруженный вихрем снежинок.

Чейн истосковался по запретному наслаждению трапезой. Пускай питье из колдовской чашки Вельстила давало ему больше сил, чем обычное кормление, оно никак не могло утолить иной голод. И все же Чейна ожидает бытие, которого он жаждет всем своим существом, бытие, в котором он будет ночами напролет изучать языки и историю в Гильдии Хранителей. Он закрыл глаза, и перед ним возникло лицо Винн. Сумеет ли он утвердиться в этом мире собственными силами и более не зависеть от безумной одержимости Вельстила?

— Ну?! — подхлестнул Вельстил. — Или вернешься в дом, или сгоришь!

Чейн взглянул на небо.

На востоке черный изломанный абрис дальней стены ущелья тронуло едва заметное розоватое свечение. Если он сбежит — где в этом безлюдном краю он сможет найти укрытие? Чейн, попятившись, вернулся в дом, и Вельстил вошел вслед за ним, захлопнув дверь.

— Сядь, — велел он, — Ты мне скоро понадобишься… присмотреть за ними, когда они восстанут.

Чейн поглядел на лестницу, уходившую во мрак… и ему наконец-то все стало ясно.

Однажды ему уже довелось смотреть, как вампир насыщается до отвала, а затем изрыгает все, что проглотил. Тогда, в далекой Беле, Чейн, притаившись в темном проулке, следил за тем, как Торет, его создатель, придирчиво выбрал, а затем и прикончил двоих матросов, которые на следующую ночь восстали из мертвых… верными рабами Торета.

— Ты решил сотворить нам подобных? — спросил Чейн.

Вельстил отошел в ближний угол прихожей и, присев на корточки, принялся рыться в своем дорожном мешке.