Дитя Ночи

Прошло четыре года после ее первой встречи с Хантером, размышляла Морган. Она рассеянно вертела серебряное кольцо на безымянном пальце правой руки. Хантер подарил его, когда ей было семнадцать лет, а ему девятнадцать. Теперь же ему двадцать три года и он парень, выглядящий не старше передового долговязого подростка, «гениальный мальчик»-ведьма, самый молодой член Международного Совета Ведьм.

И она уже больше не была наивной, безумно влюбленным долговязой школьницей, которая только что обнаружила, что она ведьма крови и которая изо всех сил пытается учиться управлять своими невероятными силами. Она проделала длинный путь за эти несколько лет с лета первого года средней школы, когда она сначала узнала, что было фактически несколько выживших членов ковена ведьм ее матери, Белвикет. Она проводила лето, учась в Шотландии, когда они прибыли к ней, имея, наконец, возможность показать себя после того, как темная волна была побеждена и — что еще более важно, Кириан Макеуон был лишен его сил. Они рассказали ей, как пережили разрушение своего ковена, сбегая в Шотландию, где скрывались в течение многих десятилетий. Когда они узнали о существовании Морган, то прибыли, чтобы попросить ее помощи в восстановлении ковена, который формировали их семьи в течение сотен лет. И это то что она делала посте переезда в Ирландию спустя год после окончания средней школы, и любви каждый момент — не учитывая факт, что нахождение в Кобе означало быть без Хантера.

Хантер обошёл стол и взял ее руку. Морган чувствовала себя разорванной, но все же знала что она должна сделать, что должно произойти. Она проверила тысячу раз и это было единственное решение, которое имело смысл.

«В чем дело?» он спросил мягко. «Что случилось?» Морган смотрела на него — человека, который был и глубоко знакомым и странно таинственным. Было время, когда она видела его каждый день, когда она была достаточно близко, чтобы знать, порезался ли он при бритье или провел бессонную ночь. Теперь она видела тонкую розовую линию- след излеченной раны на его кривой челюсти, и понятия не имела, где или когда или как он получил это.

Она покачала головой, зная, что не может струсить, зная, что, в конце концов, они должны следовать каждый своей отдельной судьбой. Через минуту она сказала бы ему это, как только она могла говорить, без крика.

Как будто принимая сознательное решение позволить этому произойти через мгновение, Хантер поправил рукой волосы, снова вгляделся в глаза Морган. «И так я поговорил с Эльвин о ее обязательстве,» сказал он.

«Да, она кажется счастливой,» сказала Морган. «Но ты — "

«Я рассказал ей о моих проблемах,»- Хантер вскочил. «Ей только девятнадцать лет. Я просил её подождать, но что я знаю? Я — только ее брат.» Он выдал свою кривую улыбку, которую Морган так хорошо знала.

«По крайней мере она Винденкель,» сказала с невозмутимым видом Морган. «Мы все можем благодарить Богиню за это.»

Хантер усмехнулся. «Дядя Бек так рад.» Дядя Хантера, Бек Эвентид, воспитал Хантера, его младшего брата, Линдена и Эльвин после того, как их родители исчезли, когда Хантеру было восемь лет. Хантер был уверен, что дядя Бек всегда обвинял отца Хантера, Вудбайна в своих проблемах.

«Что-нибудь только Вудбейн,» дразнила Морган. Сама она была полностью Вудбейн и по себе знала предубеждения большинства викканцев против ее клана. «Верно», сказал Хантер, все еще глядя на нее.

Они помолчали минуту, занятые своими мыслями. Потом Хантер наконец сказал, «Пожалуйста, скажи что случилось. Ты ведешь себя странно.»

«Он слишком хорошо меня знает», подумала Морган. Хантер чувствовал ее беспокойство, печаль, сожаление.

«Ты заболела?»

Морган покачала головой и убрала за ухо выбившиеся пряди. «Нет… Я в порядке. Просто… Надо было увидеть тебя. Чтобы поговорить».

«Вечно такие долгие перерывы между встречами», — сказал Хантер. «Иногда я схожу с ума от этого».

Морган посмотрела в его глаза и увидела вспышку страсти и тоску, от которого в горле появился ком, а в животе — порхание.

«Я тоже», — сказала Морган, ухватившись за тему. «Но даже несмотря на наше сумасшествие, похоже, мы способны видеться всё реже и реже».

«Тоже верно», — подтвердил Хантер, потирая рукой подборок, где была видна дневная щетина. «Это не лучший наш год».