Диспетчер атаки

Нейтрализация личного опыта происходит в ходе диалога «ученик – наставник» или «коллега – коллега», а также установлением правил, запрещающих чтение «вредной литературы» и общения с «плохими ребятами». Нейтрализация может колебаться в пределах от легких коррекций ошибок и непонимания до полного разрушения личности как таковой, если колебания, создаваемые ее действиями, переходят допустимые границы.

Проблема, которая отчасти может быть решена с помощью узкого круга людей, безоговорочно преданных делу, составляющих своеобразный «внутренний круг», функции которого сводятся к выявлению возможных источников колебаний и своевременного их пресечения.

(Продолжение – в следующем номере)

Глава вторая

«Цель? Этих ребят надо было знать лично, чтобы понять полное отсутствие пафоса в их действиях. Они просто жили. Да, они делали нечто выходящее из ряда, но для них это было простой реализацией врожденного и приобретенного… Знаете, что я вам скажу… все эти надутые деятели, делающие из своих чувств товар и продающие любые подробности своей жизни тому, кто пожелает их купить, по сути мало чем отличаются от тех, кто потребляют их продукцию. Почему? Подумайте сами. Могу дать ключ. Основа движения в жизни большинства, которое мы видим, – талант и заурядное тщеславие. Плюс стремление к оправданию этого тщеславия. Они прошли через это, оставили позади, знаете – как самолет обгоняет звуковую волну. Им не нужна была суета, шум и повышенное внимание. Они просто жили – напролом, но оставаясь в конусе тишины, не оборачиваясь на прошлое и не питая напрасных иллюзий на будущее…»

Лето 1999 года. Киев.

Обычно здесь жаркий август. В полупустых офисах и конторах тоскливо тянутся недели и неудачники обсуждают преимущества зимнего отпуска. Выходные не приносят облегчения. Гидропарк и Труханов остров заполняют толпы в плавках и купальниках, пиво и «Кола» уходят в глотки, а дым шашлыков смешивается с тяжелеющей жарой. Вечером люди спасаются в парках и аллеях Крещатика, у фонтанов на Рулетке и в маленьких дешевых кафе, которых изрядно прибавилось за последние несколько лет.

По воскресеньям он часто бывал там – на кольце или около фонтанов. Он пил пиво и чувствовал, как перегородка между полушариями становится тоньше. Зеркала. Левое и правое. Бесконечность, рожденная двумя зеркалами. Бесконечность диалога с самим собой. Работа мозга. Зеркала мутнели, покрываясь тонкой пленкой трещин. Потом они разлетались тысячами брызг, и бесконечность отражений пропадала.

Он безучастно смотрел на проходивших мимо. Иногда он поднимал голову, чтобы вглянуть на башню, и сравнивал время с цифрой температуры. Цифры, казалось, жили в башне и показывались одна за другой на багровой плоскости как волны прибоя. Рукотворное время, напоминающее о том, сколько тебе осталось. Маятник жизни для бегущих по улицам. Он опускал голову и смотрел на людей. Разговоры, жесты, деньги. Динамический обмен данными.

В четверг позвонил Огороднийчук и попросил о встрече. Он звонил только тогда, когда ему было что-то нужно. Они не виделись пару лет, но говорили так, как будто вчера сидели за столом и расстались лучшими друзьями.

Огороднийчук вышел из метро – как всегда бодро и энергично. Пиджак песочного цвета, кейс, кодируемый на много цифр, очки в тонкой оправе.

– Привет.

– День добрый.

Он открыл кейс. Появилась черная папка с логотипом фирмы. Макс поставил банку с пивом на выщербленное черное дерево скамейки.

Огороднийчук достал из кейса компакт-диск и толстую, страниц на триста, книгу качественной полиграфии.

Компакт был фирменный, с пухлым буклетом, на обложке которого был изображен светящийся маяк и расходящиеся от него круги света. Внутренний круг состоял из двух половин – готической латиницы с верхней надписью «Innercycle» и нижней – «Brotherhood IV».

– С каких это пор ты стал баловаться?

– Это не я. Что ты можешь сказать по поводу?

– По поводу чего?

– Что ты знаешь о производителе и об игре?

Макс повертел диск в руках и отдал его Дмитрию.